Провожать их вышел Леший, и теперь он обнимал всех, прощаясь.
– Держись, Колокольчик, – сказал он Маркизе, – ты легкая, ветер легко тебя поднимет.
– Да, другим сложнее, – улыбался Френк, шлепая Келвина по мускулистому торсу.
– Спасибо тебе, Лесник, – откликнулась она, – мне было очень хорошо у тебя. Очень теплый дом.
Потом посмотрела ему в глаза и добавила:
– Мы еще полетаем с тобой, да?
– Да-а-а, – он обнимал ее и улыбался, – Все, легкого ветра и добрых ангелов в пути.
– И не гаси огня, – ответила Маркиза прощальной фразой.
Все садились в лодки. Последней с Лесником прощалась Вескис.
– Буду вас ждать на этом же месте, – в тоне его сквозила скрываемая озабоченность. – Если что, какие новости…
– Ты узнаешь о них первым, – тихо сказала она. И улыбнулась: – Не гаси огней.
Вескис поцеловала Лесника, села в лодку, и они отчалили. Всю дорогу Маркиза глядела в переливающуюся за бортом воду и думала, что вот еще немного, и устойчивая почва уйдет из-под ног, и сама она окажется там, где есть только небо и музыка. Мир изменится. А между тем они менее, чем через треть часа подошли к островку, с которого предстояло взлететь. Они вышли. Ребята крепко привязали лодки, и Келвин, специалист по части крепких узлов, проверил их прочность, сделав Трико внушение за некрепко привязанную лодку (при этом, когда оказалось, что узел Грегори еще слабее, Келвин лишь перевязал его, несмотря на все красноречивое молчание Трико).
Потом они нырнули под кроны деревьев и по тропке вышли на поляну, достаточно широкую, чтобы с нее начинать взлет.
Вескис подняла руку. Все смолкли и быстро, без команды, выстроились в порядке строя. Вескис повернулась к небу и стояла, вымеряя курс. Потом тихо, тихо полилась мелодия, быстро подхваченная Летающими людьми, так что уже и непонятно было, кто первый запел.
Когда ты в общем строю, запеть легко. Маркиза запела вместе с остальными. Музыка постепенно охватывала ее, вся природа начинала петь в такт с Летающими людьми. Легкий ветер коснулся ее лица. Музыка постепенно раздувала ветер, как ветер раздувает пламя костра. Звуки становились сильнее, и ветер крепчал. Наконец Маркиза услышала, что поет в голос, в полный голос, а ветер уже раздувает ее волосы, поднимает руки, зовет. Передний ряд качнулся, Маркиза оттолкнулась от земли – и полетела. А музыка поднимала ее выше и вдаль. И уже можно было не петь, – мелодия звучала внутри, сама.
Сначала они сделали круг над озером, и Маркиза увидела золотой шпиль дома Лесника, мелькнувший среди зеленых деревьев. Затем они стали подниматься все выше и выше, и стало холодно. И тогда, как ее учили, Маркиза сосредоточилась на звуке, на мелодии. Музыка должна была оградить ее в пути и от холода, и от ветра, и от всего дурного, что могло повстречаться. К тому же, строй согревал, потому что и справа и слева она ощущала