Ангелы в белом. Гарик Кричевский

завтра вечером дома? – Задав вопрос, доктор довольно громко выпустил газы. У пациентки нервно задергался левый глаз.

      К моему удивлению, Чергашвили ничуть не смутился, продолжая пристально смотреть на женщину.

      – Я возвращаюсь с работы в шесть… Могу раньше, если надо?

      – Отлично! Я помогу вам! ЖдитЭ…

      – В каком смысле поможете? – смутилась пациентка.

      – В прямом! – Глаза Чергашвили практически вылезли из орбит, как у осьминога. – Я наглядно покажу вам некоторые упражнения…

      Надев мокасины, доктор принялся заполнять карту вызова. Обычно эту процедуру он поручал мне. Возможно, в этот раз Чергашвили решил добровольно отвлечься от «грешных» мыслей.

      Пациентка, накинув халат, подошла ко мне, виновато улыбаясь. Во взгляде женщины появилось что-то трогательно коровье.

      – Может, будете чай, молодой человек? – неуверенно спросила она.

      – Спасибо, я сыт!

      – Не надо чай! – очнулся Чергашвили. – Дайте лучше десятку, студенты всегда бЭз дЭнЭг!

      Женщина метнулась к серванту, где в китайской шкатулке черного дерева хранила сбережения. Через мгновение червонец очутился в кармане моего халата.

      – Я заеду завтра, мне нужно вас еще раз вниматЭльно осмотреть! – пообещал Чергашвили. – Ви не возражаЭтЭ?

      – Что вы, доктор, буду ждать! – томно произнесла женщина, поправляя халатик. – Большое вам спасибо, доктор… И вам, молодой человек!

      – Первое, что происходит с женщиной, когда ее перестают е…ть, – рассуждал Чергашвили, спускаясь по мраморной лестнице львовского «люкса», – это головные боли и артериальная гипертензия или, наоборот, пониженный давлЭние! Запомни, Георгий, в институте этому не учат! Женщину надо е…ть! Не будешь е…ть – будЭт болЭть!

      На следующем дежурстве Чергашвили рассказал, как страстно он «лечил» брюнетку с семи вечера до пяти утра! Голова у нее не болела, и давление оставалось в норме, уверял Чергашвили.

      … Улица Валовая – центр города. Дома там старинные. Радует глаз разнообразие архитектурных стилей.

      Мужчина 45 лет, острая боль в области груди – сообщил диспетчер.

      В подъезде мрачного дома эпохи поздних Габсбургов пахло подвальной сыростью и мочой. Дом явно требовал капитального ремонта. Мы поднялись по скрипящей деревянной лестнице на второй этаж. Дверь в квартиру оказалась приоткрытой…

      – Не встречают, двери не закрИвают! – недовольно ворчал Чергашвили. – Чертова работа – маму ее е…л!