Зрачки свои до боли сузив
И золото твоих волос
В тяжелый собираю узел
Я славно жил я всяко жил
Мне никогда не оправдаться
Что я всю жизнь одну любил
Но мог другими любоваться.
1969
«Поцелуев тёплый частый дождь…»
Поцелуев тёплый частый дождь
– Вот и лето.
Вечер
Смятая волос твоих придушенная тьма
Я умру
И ты пребудешь вечной
Для меня
Я умру
И потому останусь
Выбегу дождём из солнечной судьбы
Выпаду бредовых слов осадком
Значит быть
Значит жить
И частым и несносным
Каплей в лужу
Звонкий миг следа
– Кто я?
Для чего?
Зачем тобой осознан?
Опрокинут
И продолжен вдаль.
1969
«Вот на мои расцветшие глаза…»
Вот на мои расцветшие глаза
Тяжёлая садится стрекоза.
И сквозь её чешуйчатые крыльца
Дробится, множится и радужится солнце
И радуюсь я…
Подле глаз плывет река.
Спокойная и очень глубока.
Не искажаясь, отражаюсь я в воде,
Не знаю, для чего цвету, не знаю где
Но знаю как —
Кувшинкой жёлтою величиной с кулак,
И рядом кто-то радостно цветёт,
И девочка, перегибаясь с лодки рвёт,
Вытягивая из густой воды
За длинные и склизкие стебли.
И вот меня схватила.
Я тянусь,
Оттягиваюсь. Напрягаюсь.
Рвусь.
1969
«Всё было так давно…»
Всё было так давно
что иногда
Мне кажется
что не было и вовсе
Песка на спёкшихся
отлюбленных губах
И прорастающих в сухое небо сосен
Там с глаз моих опала пелена
И солнце раз взойдя
в зрачках осталось
Но зной отцвёл
И хладная луна
в душе моей полуночной качалась.
1969
«Но осень…»
Но осень.
Летние заботы оставлю.
Осень пью до дна.
Ласкаю, коль уж ты под боком.
Но, Господи! Как холодна.
И всё-таки, с июльским пылом
Залезть. Зажечь. Проголосить, —
О, Господи! Как ты уныла.
Мертва.
Пора и выносить.
И к кладбищу. И путь так долог.
Усталость натереть в плечах.
Ну, а теперь – копай! Геолог.
Глядишь – что сыщешь сгоряча.
Да, осень. Осень. Осень. Осень.
Посыпалась.
Осиротел.
Кого убил.
Кого забросил.
Кого по новой захотел.
Что ж осень? Как же мне вернуться,
Как вывернуться из души
В кленовый мир,
Где лист упал. Нагнуться,
Поднять.
Вот так и напиши.
Аллея. Лист упал. Нагнуться.
Аллея! Ночь! Петродворец!
Среди