– За что двойку-то получил? – сочувственно поинтересовался дядя.
– За арифметику, не люблю я её, – пробурчал кислый Ванька.
– А кто её любит? Мы тоже вот не особенно, зато рисовать умеем, все художники, – засмеялись дядья вместе с отцом, и Ванька улыбнулся.
Бабушка погладила его по голове, словно маленького, и одарила конфетой.
– Ладно, мать не скоро ещё с работы придёт, – выпрямился отец, хрипло прокашливаясь, – беги, давай, пока её нет, гуляй.
Ванька вскочил и бросился одеваться; скорее на улицу…
Мальчишек на улице не было, и только речные чайки кружились над помойкой посреди дороги, куда все жильцы сваливали хозяйственные отходы.
Вот со двора вышел лысый сосед-дурачок, проживавший на первом этаже с престарелой матерью; подозрительно поглядев на Ваньку, он вылил помои из ведра на дорогу, вспугнув чаек и, запахнув телогрейку на босо тело, почесал обратно домой, бормоча сердито под нос разные ругательства.
Ванька посидел на скамейке у дома, греясь на солнце от нечего делать, показал язык и скорчил рожи двум соседским девчонкам, из дома напротив, чем же дальше заняться?
Подбежал к колонке и попил воды из тугой струи, облившись.
Издалека увидев мать, спешащую с работы с сумками в руках, бросился вверх по лестнице, домой.
Вечер. Мать прибрала со стола после ужина, и отец с дядей Митей разложили снова фотографии, старые иконы – всё это было уже отреставрировано, и готово вернуться к хозяевам. В углу сохли ковры.
Разложив товар по сумкам, братья сели за шахматы, дядя Юра пристроился рядом стоя, чтобы наблюдать за игрой. Ванька рядом с ним, прислушиваясь к бормотанью брата Вовы за стенкой.
Мать с бабушкой успокаивали его, забавляли, а он то смеялся, то разражался рёвом, и тогда взрослые морщились, Ванька морщился больше всех.
– Дядя Митя, расскажи про войну, – попросил племянник, поправляя офицерский ремень на поясе, который он носил дома и на улице, не снимая.
– А что рассказывать, я в заград-отряде служил. Вот отец твой герой, пусть расскажет, как в атаку ходил, как медаль «За отвагу» получил.
– Что такое заград-отряд, дядя? – настырничал племянник.
– Сзади лежали с пулемётами, и своих же бойцов расстреливали, когда те отступали, – тут же откомментировал отец; спохватившись, что сказал лишнее, замолчал. Но было уже поздно.
– Не своих, а отступающих трусов, – побагровел дядя Митя, забыв про игру в шахматы. – Потом мы же последние и были, кто оборону держал. Как начнут фрицы мины бросать, так я вот ногу и потерял.
Ванька сочувственно потрогал дядину ногу, но эта нога оказалась настоящая, а не протез, и дядя с Ванькой рассмеялись. Дядя Юра тоже громко захохотал. Смешно.
– Юрка, за хлебом забыл сходить? Гогочет тут, горбыль! – рассердилась