Беседы шалопаев или Золотые семидесятые. Игорь Отчик

Так не бывает. И тем более удивительным было его отношение к житейским проблемам. Оно было наплевательским. Как к мухам: надоест – прихлопнем, не мешает – и хрен с ней! Однажды, в ответ на мое недоумение, он процитировал молитву какого-то испанского монаха: «Господи, дай мне силы изменить то, что я могу изменить, дай терпения, чтобы выдержать то, чего я не могу исправить, и дай мне разум, чтобы отличить одно от другого». А еще добавил знаменитую фразу царя Соломона: «Все пройдет, и это тоже». А третье правило он вывел из своего личного опыта: любые проблемы, какими бы трудными они ни казались, рано или поздно разрешаются. Или просто исчезают. Как будто само время решает их за нас. Или какие-то высшие силы.

      Разговаривать с ним тоже было непросто, особенно с непривычки. Иногда, когда я пытался высказать какую-то значимую, на мой взгляд, мысль, он со своей обычной полуулыбкой договаривал начатую мной фразу. И мне нечего было к этому добавить. Поначалу эти его замашки выводили меня из себя, и я выходил из его комнаты в сильном раздражении. Но он не придавал этому особого значения, и через некоторое время мы снова встречались и общались как и прежде. Рождалась ли в этих спорах истина? Трудно сказать. Но мне они были интересны, и я даже стал испытывать некую пресность жизни без этих словесных поединков, постоянно проигрываемых мною. Впрочем, в одной сфере, как мне казалось, я его превосходил. Как выяснилось, он работал сторожем на каком-то складе промышленного оборудования. Простым сторожем на складе! Даже этим он удивлял окружающих. А я, закончив факультет экономической кибернетики, получил диплом экономиста-математика, и сферой моей деятельности были автоматизированные системы управления (АСУ), электронно-вычислительные машины (ЭВМ), алгоритмы, программирование, оптимальное управление. В те годы информационные технологии еще только развивались, и заниматься ими считалось весьма престижным. Когда я небрежно упоминал свою специальность в компаниях, это всегда производило должное впечатление. Но только не на него. На него, похоже, вообще ничто не производило особого впечатления. Редко случалось, чтобы он чему-то удивился. Хмыкнет, бывало, со своей саркастической улыбкой. Так же иронично он улыбнулся, когда узнал о моей специальности. Меня это задело, и я попытался съязвить насчет непрестижности его работы, на что он спокойно возразил:

      – Вообще-то говоря, не место красит человека.

      – Ну, и чем же ты украсил столь престижное место?

      – Во-первых, престижность нужна неуверенным в себе людям. Во-вторых, у меня одно из самых лучших рабочих мест. Таких должностей не так уж много. Ты знаешь, кому завидовал Эйнштейн? Правильно, смотрителю маяка. И, надеюсь, понимаешь почему?

      – Одиночество. Ничто не мешает заниматься наукой. И почему ты не на маяке?

      – Потому что одиночество мне не нужно. А умственная свобода нужна. Потому что я тоже люблю думать. Размышлять.

      – В первый раз вижу человека, который любит думать!

      Ничего себе! Вот это хобби!