Дневник посла. Морис Жорж Палеолог

никоим образом этого не думаю. Это все время одна и та же игра… Император Вильгельм завалит X. цветами: он уверит его, что его самое горячее желание, его единственная мысль – добиться дружбы, даже любви Франции, и он засыплет его знаками внимания. Таким образом он придаст себе в глазах людей вид самого миролюбивого, самого безобидного, самого сговорчивого монарха. Наше общественное мнение и сам X. – первый – дадут себя обольстить этой прекрасной видимостью. А в это самое время вы должны будете бороться с реальной действительностью немецкой дипломатии, с ее систематическими приемами непримиримости и придирок.

      – Вы правы. Я отговорю X. ехать в Киль.

      Так как, по-видимому, ему больше нечего было мне сказать, я спросил у него о предписаниях, касающихся визита французского президента к императору Николаю. Затем я простился с ним.

      Двадцать шестого июня я возвратился в Петербург.

      Теперь я могу просто предоставить слово моему дневнику. Записи, составляющие его, заносились ежедневно; те, которые имеют отношение к политике, отчасти дополняются моей официальной корреспонденцией.

      Не следует удивляться, если соображения приличия и скромности заставляли меня иногда заменять имена реальных лиц фиктивными инициалами.

      1914 год

      Понедельник, 20 июля

      Я покидаю Петербург в десять часов утра на адмиралтейской яхте, чтобы отправиться в Петергоф. Министр иностранных дел Сазонов, русский посол во Франции Извольский и мой военный атташе генерал де Лагиш сопутствуют мне, так как император пригласил нас всех четверых завтракать на его яхту, перед тем как отправиться навстречу президенту Франции в Кронштадт. Чины моего посольства, русские министры и сановники двора будут доставлены прямо по железной дороге в Петергоф.

      Погода пасмурная. Между плоскими берегами наше судно скользит с большой быстротой к Финскому заливу. Внезапно свежий ветер, дующий с открытого моря, приносит проливной дождь, но так же внезапно появляется солнце. Несколько облаков жемчужно-матового цвета, прорезанные лучами, носятся там и здесь по небу, как шелковые шарфы, испещренные золотом. И ясно освещенное устье Невы развертывает, насколько хватает глаз, свои зеленоватые, тяжелые, подернутые волнами воды, которые заставляют меня вспоминать о венецианских лагунах.

      В половине двенадцатого мы останавливаемся в маленькой гавани Петергофа, где нас ждет «Александрия», любимая яхта императора.

      Николай II, в адмиральской форме, почти тотчас же подъезжает к пристани. Мы пересаживаемся на «Александрию». Завтрак немедленно подан. До прибытия «Франции» в нашем распоряжении по крайней мере час и три четверти. Но император любит засиживаться за завтраком. Между блюдами делают долгие промежутки, во время которых он беседует, куря папиросы. Я занимаю место справа от него, Сазонов слева, а граф Фредерикс, министр двора, напротив.

      После нескольких общих фраз император выражает мне свое удовольствие по поводу приезда президента Республики.

      – Нам надо поговорить