– Утонете.
– Ерунда! Какой у вас размер?
– Сорок пятый.
– А у меня сорок первый. Уж до подъезда я как-нибудь дойду.
Он был сражен! Еще несколько минут назад у нее, как пить дать, проскочила мысль о самоубийстве, но едва он предложил этот вариант, ухватилась за него, как человек во времена тотального дефицита за колбасу – не только руками, но и зубами. В близоруких глазах вновь зажегся огонек жизни. Видимо, у нее действительно не было иного выхода. Поражало, что оказавшись в подобной ситуации, она не впала в истерику. Хладнокровье Снежной королевы!
– Как вас зовут? – вдруг спросила она.
– Вадим Романов. А зачем вам это?
Она вновь прищурилась и посмотрела на него.
– Для того, что, если я доживу до следующего посещения церкви, то буду знать, за чье здоровье ставить свечку.
– А вас как зовут? Хотя, может, вы не захотите говорить вашего…
– Ингеборга. Не Дапкунайте.
Вадим пересел на водительское место, повернул ключ в замке зажигания и посмотрел в зеркальце заднего вида.
– Вы на нее совсем не похожи. Она заходит в наш салон, когда бывает в Питере, – пояснил он и улыбнулся.
Девушка на заднем сиденье в ответ прищурилась.
Недолго покружив по дворам, они, наконец, выехали на шумный Невский. Ингеборга смотрела в окно и долго не могла сориентироваться, пока не увидела Казанский собор. А Вадим Романов свернул на Большую Конюшенную, и почти сразу нырнул во двор.
– Держитесь ко мне поближе, – проговорил Вадим, распахивая перед ней дверь парадной.
Девушка и так старалась не отставать от него, что даже дважды наступила ему на ногу. В парадной он поздоровался с какой-то дамой и прошел мимо консьержа, не выпуская локтя беглянки. На лестнице они опять с кем-то столкнулись, и парень даже перебросился с этим человеком парой фраз, в смысл которых Ингеборга не пыталась вникнуть.
– Сейчас направо, – сказал он и придержал ее, когда она стала сворачивать налево. – У вас еще и с координацией неважно. Заходите и держитесь правой стороны, вы поняли – правой! Помните, где у вас правая рука? Ею обычно держат ложку и ручку.
В его голосе проскользнул сарказм.
– Я левша, – ответила Ингеборга, и стилист вновь посмотрел на нее. Та едва сдержалась, чтоб не прищуриться.
– Тогда я зайду первым, – буркнул Вадим и шагнул в темный провал своей квартиры, откуда тут же раздались грохот и брань. – Черт возьми! Алька! Какого хрена ты тут натворила?
Ингеборга топталась на пороге и не решалась шагнуть даже в дверной проем. Наконец, в холле вспыхнул свет. Стилист был зажат между стеной и какими-то досками, как показалось на первый взгляд сбежавшей невесте.
– Смотрите под ноги, – пробормотал Вадим. Девушка осторожно, держась за оштукатуренную стену, пробралась в квартиру. Слева и справа и, кажется, даже с потолка, свисали, давили какие-то доски, листы гипсокартона, под ногами громоздились банки с красками, какие-то ящики, палки, рейки.
– Давайте