Полчаса Данила провел в дороге, в попытках объехать пробки, и уже в половине девятого открывал входную дверь квартиры, доставшейся ему в наследство от дедушки, умершего от сердечного приступа на полу ванной комнаты за месяц до свадьбы внука. И если отбросить всю личную скорбь произошедшей трагедии, дед сделал хороший подарок для молодой семьи, пожертвовав собою для потомков и избавив их не только от соседства с родителями и долгого путешествия по арендованным жилищным площадям, но главное от страшной рабской ипотеки, придуманной греками для обозначения «подставки» и изящно переделанного юристами в «подставу».
В эту квартиру на улице Чаянова молодая чета Данилы и Виктории Лихачевых переехала сразу же после свадьбы и, вместо медового месяца, занималась ремонтом и покупкой мебели, на что потратила все деньги подаренные гостями минувшего торжества. Ничего особенного здесь не было. Большая двуспальная кровать, складывающаяся в шкаф с раздвижными дверями, маленькая стенка, диван, стол и кое-что из личного интерьера Данилы – компьютер, плазменный телевизор, стереосистема и фотопринтер. Всю перечисленную электронику он привез из квартиры родителей, где до женитьбы жил. Просторная комната, лишь на первый взгляд могла показаться загроможденной, пока человек, впервые тут побывавший, не погружался в эту атмосферу и не почувствовал, что все находится на своих местах. Тоже относилось и к кухне. Она была хоть и крохотной, но кухонный уголок, встроенная плита, холодильник и обеденный стол гармонично соседствовали друг с другом. Все было новое и в тон. Старую мебель, так любимую дедом, пришлось отправить на дачу, а мелочь – всю, кроме книг – перевести к родителям. Так, после первых же ночевок еще до свадьбы, решил Данила. Проведя тут несколько дней и в одиночку, и с Викторией, ему постоянно чудилось, что дед не улетел на небо, а бродит по квартире, шумит, кашляет, скрипит полами. Через две недели это кончилось, но молодые, подстрекаемые предрассудками, все же решили сделать капитальный ремонт и избавиться от всего, чем владел бывший хозяин. Единственной вещью, занявшей прежнюю позицию на стене уже с новыми обоями, был пейзаж в золоченой раме. Эту картину деду, лет сорок назад, нарисовал какой-то фронтовой приятель.
Данила вошел и хлопнул дверью.
– Привет! – послышался женский голос из комнаты, голос приятный во всех отношениях, голос певучий и ласковый, голос заставивший разуться