Мне нравится отвозить обрезки на пресс, потому что я увижу ее. Она работает в другой части цеха. Я пройду мимо и улыбнусь ей. Пока Сева распускает партию картона, а Тихон формует, я отвезу коробку с браком.
Пока вез тележку, на пол вывалилось немного обреза. Он оставил за мной подобие шлейфа. Потом подниму. Как только я подвожу доверху набитую коробку отходов, работник пресса презрительно косится. Я подкидываю ему работу, но он понимает, что я в этом не виноват. Он даже понимает: если нет обрезков – нет и работы. Просто удобнее злиться на меня, чем на себя.
На обратном пути я смотрю на нее. И вот она взглянула на меня и улыбнулась. Так потеплело на душе, что губы приветливо растянулись. Я так на нее засмотрелся, что не заметил под ногами чертово обреза. Споткнулся и упал вместе с тележкой. Краем глаза видел ее озабоченное и в то же время милое лицо. Как же я грохнулся на этот холодный залитый бетоном пол. И тележка чуть не наехала. Слышу, как легкие шажки приближаются, и озорной смех так щекотно режет слух.
– Привет! – сказала она и участливо помогла мне подняться.
– Я прямо как этот… – сказал я волнуясь. – Как прапорщик армейский у Куприна. Ты читала?
– Конечно читала! Это мой любимый писатель.
– Правда? – я глупо вытаращил на нее глаза.
– Правда.
Хотелось взять ее за плечи и примкнуть к себе. Сказать, что я так мечтал, чтобы она подошла и поздоровалась со мной. И вот случилось, а я умолк и побрел к станку.
Мысли путались. Тихон забрасывал меня сформованными пачками, а я копошился: неровно складывал или сбивался со счету. Произошло нечто необыкновенное, а я… все испортил. Почему я не сделал того, чего хотел? А сделал то, что делать вовсе не хотел! Столько раз я представлял, как стоит ей только сказать: «Привет», – так я обернусь в интересного человека. Но я упал лицом в грязь. Да! Нет, не просто упал, а с разбегу нырнул всем телом. Да прапорщик армейский и рядом не стоит с таким ничтожеством. Все, за работу!
Пропущу перекур, поработаю. Скопилось много продукции, которую надо отправить дальше, на другой станок. Я складывал, вслушивался в тишину и вспоминал ее последнее слово. Правда. Кажется, что это ответ на все вопросы, которые я мысленно задавал. Правда ведь, что моя симпатия взаимна? Что она позволит провожать ее до дома? Что она убежит со мной хоть на край света? Правда.
Сам не свой я закончил эту смену. Галопом переоделся, пожал руку Тихону и ушел. Как никогда хотелось прийти домой и забыться сном. Холодный воздух взбодрил. Я даже не против прогуляться в одиночестве. Выскочив с пропускного пункта, среди мрака я увидел девушку под светом уличного фонаря. «Она!» – промчалось в голове. Я подходил ближе и чувствовал, как сердце тяжелеет. Его биение отдавалось в ушах. Сказать что-нибудь или пройти мимо? Скажу, но не сегодня. Пройду мимо.
– Привет! – сказала она. – А я тебя жду!
– Привет, ну, вот и я.
Одолевало