– Как только ты начинаешь говорить, то портишь все, что хоть немного кажется мне хорошим, – устало вздохнула я и просто откинулась на кровать, наплевав на вид, представший перед мужчиной. Ведь сам он не заморачивается. – Может, было бы и лучше, чтобы ты был немым.
– Хм. А мне казалось, что тебе как раз хотелось больше говорить со мной. Я что-то понял неверно, или ты считаешь, что придерживаться логики стоит только мне?
Никогда не думала, что я это однажды скажу.
– В задницу твою логику. Она делает все настолько гадким и безрадостным, что и жить не хочется.
Грегордиан тут же резко потянул меня за запястья, вынуждая снова сесть.
– В этом вопросе у тебя нет права голоса, и я тебе об этом уже говорил неоднократно! – он нахмурился и позволил отчетливо прорезаться гневным ноткам, но меня теперь было не так легко напугать.
– Ага, я помню. Сидеть-стоять-лежать и не сметь умереть без разрешения, – фыркнула я и подняла глаза к потолку. Иногда это было просто невыносимо – смотреть на него и желать одновременно исцеловать это обветренное лицо и выцарапать его глаза.
– Именно так, Эдна, – надавил Грегордиан голосом. – А теперь я намерен тебя вылечить, и ты не станешь бороться и примешь мою энергию.
– Зачем? – пожимаю я плечами. – Все и так до завтра заживет!
– Заживет. Но ты нужна мне на ужине уже сегодня. – Естественно, мелкий инцидент не повод менять план мероприятий, Аня. – Поэтому просто расслабься и прими, что даю.
Ага, это еще один из принципов построения этих «неотношений» между нами. Все, что получаю, должно исходить от него и отвергнуть предложенное нельзя.
– Ладно, – смирилась я. – Я все равно дико устала с тобой бороться!
Да и смысл упорствовать сейчас? Я что, хочу продлить собственные неудобство и боль?
– Ну так не делай этого больше. Какой смысл вести заведомо проигрышное противостояние, точно зная, что силы до такой степени не равны? – Несмотря на, казалось бы, прежний властный тон, мне почудились совершенно невозможные уговаривающие интонации.
Как будто это могло быть реально.
– Для меня он есть! Пока сопротивляюсь, не ощущаю себя окончательно сломанной тобой!
– Глупость! – небрежно отмахнулся Грегордиан. – Это называется отвергать очевидное! Тебе не выстоять против меня, Эдна! Я ведь даже как противника тебя не воспринимаю! Иначе стер бы в порошок давным-давно.
– Если это так, то почему ты все время пытаешься меня сломать?
Выражение его лица стало цинично-похотливым, и деспот прошелся по моему телу этим своим взглядом-прелюдией, от которого я начала отчетливо слышать каждый удар собственного ускоряющегося пульса.
– Ну, может, потому что ты мне нравишься стоящей на коленях или перегнутой через любой предмет мебели, выстанывающей мое имя, – он плотно обхватил мои запястья и, наклонившись