– Да, – улыбнулся Кохи.
Мы с Петриком переглянулись.
– Ната велела гнать вас помогать. Сто лет уже отчалить не можем.
– Да, – кивнул Корк и вдруг очнулся. – Да! Если она здесь проездом, надо её догонять.
– Кого? – поинтересовался Чудила.
– Не обращай на него внимания, – посоветовал я, но Кохи, к моему удивлению, не делал тайны из своей встречи.
– Девушку, – сказал он. – Я видел на базаре настоящую девушку, которая мне снилась.
– Он ощупал её, отобрал её грушу и съел, – наябедничал я.
– Ребята, вы оба всего лишь спятили, правда? – спросил Чудила.
– Я хотел купить ей ещё грушу, повернулся к прилавку, а она ушла. Как—то так быстро, как испарилась. Где она? Я искал её, – жаловался Кохи.
– До поздней ночи?
– Не знаю. Кажется, некоторое время я просто мечтал. Я не помню, где был.
– Миче, – зашептал мне в ухо Петрик, – давай, мы оставим его мечтать, а сами пойдём. Надо двигаться вперёд, вверх по речке, но надо же что—то для этого сделать.
Сделали уже всё без нас. «Комарик» бодро рассекал воды Някки, а Ната, сдвинув брови, выговаривала нам, что думает про наше поведение. Кстати, когда она так мило хмурится, делается такой смешной!
* * *
Но вот ещё такая странность на мою голову.
Мне очень не нравилось, как Воки Ловкач смотрел на Терезку. Невозможно было отделаться от ощущения, что он попросту попал под её чары. В этом нет ничего удивительного. В Някке в ту пору из всех красавиц и завидных невест купеческого сословия выделялись две – и обе они сейчас путешествовали с нами: Ната и Терезка. Не то странно, что Воки постоянно злился и раздражался на Хрота, успевшего завоевать сердце дочери Оша раньше. Это понятно: ревность и всё такое. Даже можно было понять, что из-за нехорошей этой любви доставалось и Кохи с Мадиной: Ловкач избегал сестру и отвратительно вёл себя с братом. Цедил сквозь зубы и косил глазами в сторону при необходимости разговора. Но он порой ТАК смотрел на Терезку, что я пугался. То казалось, что Воки и впрямь влюблён и страдает, то бросал вдруг на неё взгляд, полный такой лютой ненависти, что объяснить это было нечем. Терезка сама не замечала – Воки пялился ей в затылок. Но заметили Рики и Лёка.
– Что за дела? – прошептал мне на ухо мой очень младший брат. – Чего Воки таким злобным стал? Ты видел его глаза? Того и гляди сожрёт Терезку. То всё нормально, а то как зыркнет!
– Не любит она его, – вздохнул я.
– Ладно. Но Лале пришлось сделать ему замечание. А что он Кохи грубит? А что он на Хрота наорал?
– А ревнует, – развёл я руками. – Завидует.
– Ну, допустим. Только Лала пригрозила долбануть его шваброй, если это ещё повториться. Если мы дружим – то дружим все. А если ты, как дурак, втюрился в замужнюю, и даже в беременную даму, то нечего нам в глаза плохим настроением тыкать. И учти, Миче, Лала – она долбанёт. И шваброй может, и чем потяжелее.
– Ната её накажет.
– Ната слышала, хоть мы и подловили Воки одного. Сказала, что пусть долбанёт, она