…Со стороны тайги волки обложили собой подход к утёсу – залегли в прыжке друг от друга под её сумрачным пологом, вжимаясь в зелёный ковёр мхов, в местах, где проросли черника и брусника. И мышь не проскочит, а белая волчица уж точно – не мышь!
Лис укрылся за воинами, из неглубокого прогиба покрова ему хорошо был виден утёс со стороны озера. Боковой ветер вскоре принёс и раскидал повсюду запах волчицы, но волнение воинов вожак вмиг пресёк. В этот раз её судьбу нужно наконец-то решить, или пленив, или убив. И потерять кого-либо еще из воинов было нельзя – стая обмельчала, ошеломлена дерзостью пришлых волков и даже напугана.
Лис не потерял контроль над территорией стаи, но за последнее время ронял периодически свой авторитет среди высокоранговых волков. Есть в этом и его вина – чужаки пришли не убивать, а ему до сих пор не удалось убить их. И, тем более, на его территории. Не помогла и коварная хитрость: жуткая смерть большого и сильного человека на утёсе, весной. Лис видел, тогда, как оттуда, спустя два заката, уносили ноги трое охотников, хотя до этого и стреляли в брата белой волчицы. А должны были убить, так как за вырванное у большого человека горло и отгрызенную руку иного исхода, вроде, не должно было быть. Но что-то не так сделал Лис, или кедрачи как-то прознали всё же, что пришлый волк здесь не при чём – человека загрыз ведь он. И ружьё его тоже утопил он, сбросив с утёса в озеро.
С уходом Шамана Марта загрустила. Тревожность от пещеры отгоняла Игла, охраняя её покой и ночной сон своей острой и длинной костяной мордой. Торчащая из воды, она в любой момент могла наколоть на себя любого, кто бы или что бы не приблизилось к белой волчице. А ещё лунообразный хвост, и такой же серебристый по ночам – отшвырнёт им только, как лису, что недавно заползла в пещеру через лаз, а скальная порода стен сама убьёт, переломав все до единой косточки, как и ей тогда.
Непредсказуемо опасная и сильная рыбина, но с Мартой добреет и даже не кажется такой большой. Правда, поднырнув в пещеру днём, долго в ней не задерживается. Струсит со своей пики окуня или щуку перед её мордой, а взглядом здоровенных тёмно-синих глаз не иначе как подвинет к ней ближе да, заодно, и на лапы поставит – ешь. Только не голодна она уже давно. С тех самых пор, как проводила и простилась навсегда с братом – не голодна и резвиться не хочется. Поэтому и в тайгу, размять лапы и потренировать когти, выбегала после этого два раза, всего-то. Игла хорошая и заботливая, но спокойно с ней лишь до той поры, пока молчит тайга. А закурлычет,