– Есть упоение в боя, и бездны мрачной на краю.
Те, с кем я раньше был, не забыли, что я могу, даже должен вернуться, и ждали нас на подступе к Берлину.
– Ты должен сходить к ним на переговоры, – сказала она утром, когда я не одеваясь вышел на платформу, на которой не было даже громкоговорителей, что:
– Вам на натюрлих немецком языке говорят, что это не Дрезден бомбили, – я так и не нашел ничего лучшего, как ответить:
– Ну, хоть война началась?
– Окончания ждем, – ответил, наконец появившийся на платформе офицер.
– Нужен переговорщик? – спросил я.
– Да, я и пришел с вами поговорить.
– Да, их бин готофф.
– Не здесь.
– Проедем в номера?
– В бункер Хи.
– Да вы что!
– А что?
– У меня дела.
– Вы прибыли с экскурсоводом?
– Естественно.
– Это хуже, от нее надо избавиться.
– Грохнуть?! Да вы что!
– А что?
– Она мне уже, как друг.
– Ага. Тогда сделаем так, я вас захомутаю, а она пусть ищет, – и вынул какой-то браунинг, или, что у них есть еще там, парабеллум.
Не то, что я стеснялся своего благоразумного безразличия к знанию марок немецкого оружия, но интуитивно понимал:
– Будет лучше, если не будут идентифицировать с разными спецслужбами.
А то, что она была одна – не задумывался.
И оказался в бункере Хи, прикатив туда, как парламентер, на подземном бронепоезде. Ей оставил записку под цветочной гипсовой вазой на вокзале, а чтобы поняла, что пора включить обратную связь, поставил ее раком – задом вверх. Упорядоченного, как в кино, хаоса здесь настолько полно, что и моя перевернутая ваза вполне могла сойти за:
– Декорацию к новой версии фильма Враг у Ворот.
– Вы нас предали, и должны искупить свою вину, – сказал один из них, стоя – между прочим – раком. Кажется, он завязывал шнурки.
Нет, оказалось, чистил щеточкой хромовые сапоги. И, значит, как говорится, молвил на еще не совсем забытом, русском языке:
– Мы продолжим войну, которую не закончили немцы.
– Зачем?! – слегка ужаснулся я.
– Время войны еще не кончилось, поэтому либо мы, ибо немцы сами начнут ее, но уже неизвестно где, авось и в Аргентине, куда у нас есть билеты, но, к сожалению, не на, – я прервал его, это был Стук:
– Не на эти праздничные дни.
– Хотя, какие у нас праздники, только если баня внеплановая, но всё равно же только с самогонкой и абсолютно без пива.
Но здесь мне сразу выдали, не считая, несколько упаковок баварского, не считая специально поштучно, а так только:
– Донесешь, чай.
– Чай, кофей! – передразнил я, – какие вы немцы, если вас автоматом можно принять только за Костяной