Над головой вознеслась стрела подвесного моста. В небе нет места горечи. В небе есть место облакам.
По краю зрения промелькнуло что-то… Коснулось сердца. Как слабый голос. Как тихий плач.
Белка повернулась и шагнула к юноше, землянину, стоявшему рядом с несколькими картинами. Бесхитростными пейзажами, какие рисуют все студенты Художественных академий. Ее взгляд сразу нашел то, за что зацепился – небольшую картину маслом, изображающую первоцвет на скудной земле. Изабелла не смогла бы сказать, что именно привлекло ее. На рисунке не было движения, его бо́льшую часть затеняли трухлявые прошлогодние листья и черная земля, лишь в центре возносил на тонком стебле лазоревую головку перезимовавший под снегом цветок. Стебель казался хрупким и полупрозрачным, такой не удержал бы и каплю росы, но вот, поди ж ты, – он тянулся к небу с удивительным упорством, невзирая на холод неласковой весны.
– Вы откуда? – краем уха услышала Белка вопрос Уолли. Тайерхог любил общаться с выходцами из других миров и делал это с легкостью.
Ответа она не услышала. На миг накрыло пониманием того, что ее жизнь подобна этому цветку, чьему существованию угрожают снега и морозы. А он все тянется и тянется вверх… Зачем? Для чего? Ведь вокруг ничего не осталось, кроме трухлявых листьев!
Спустя мгновение Изабелла стояла на верхней точке моста. Рядом никого не оказалось. Положив руки на тонкий парапет, кальмеранка перегнулась вниз. Разноцветная земля опасно колыхнулась. Разжать руки и сделать шаг в пустоту…
С моста Серебриум был виден, как на ладони, да и Арлея представляла красивейшее зрелище. Город золотых и серебряных башен, город, который принял ее, как родной, под небом цвета розового зефира. Маленькая, но сильная ручка герцогини фон Рок, ставшей ее близким другом. Синие глаза императора, в которые она не осмелилась бы заглянуть снова. Тепло в сердце от близости Джея и Уолли. Печаль о Дэль, противоречивой, то злой, то доброй, то хохочущей, а то срывающейся на гадости. Фартум. Пляшущие в маглорах огоньки и пение служек в кальмеранских храмах. Темные балки потолка и тихий смех мужчины и женщины…
– Хороший вид, – раздался из-за спины голос Анджея, и его тяжелая рука легла на ее, пригвождая к парапету. – Решила полюбоваться без нас?
– Или полетать? – Уоллер обнял кальмеранку за плечи. В его голосе не было усмешки.
Белка повернулась к тайерхогу, и в серых глазах он на мгновение увидел начало пути. Пути туда, откуда не возвращаются.
– О чем ты говорил с тем парнем? – хрипло спросила Изабелла. – С художником.
– О том, что участие в выставках ему не по карману ни в одном из миров, – сглотнув, ответил Виллерфоллер. – Он последние деньги наскреб на билет на мегапорт, чтобы побывать на здешнем вернисаже – на Земле охотнее покупают художников, у которых хотя бы одна картина осталась на Тайшеле. Он и надеется продать хотя бы одну…
Против нежного весеннего первоцвета с ярко-лазоревыми лепестками было все – время года, спящая