Не то чтобы у меня не было никаких интересов.
Я люблю писать. Много читаю. Знаю почти все, что можно знать о фильмах. Создаю свои собственные футболки. Меня всегда приводили в восхищение пингвины, вот только я что-то не нашла клуба любителей пингвинов, предлагающего бесплатные леденцы «Тутси Поп»[6]. Думаю, просто не существует того, что охарактеризовало бы меня настолько, чтобы мне захотелось официально это признать. Это как сделать татуировку. Они классные, и мне бы очень хотелось сделать какую-нибудь, я даже смирилась с тем фактом, что родители выгонят меня из дому, но элементарно не могу придумать симв ол, или слов о, или образ, которые были бы близки мне настолько, что я бы смогла жить с ними вечно. Но сегодня, стоя в этом спортзале, в окружении ярко раскрашенных ксерокопированных брошюр и миниатюрных второсортных батончиков, я осознала, что есть лишь одна вещь, точно характеризующая меня, вот только посвященных ей клубов не существует, и я не могу вытатуировать ее у себя на лопатке, щиколотке или небольшом участке спины. И я стояла там, пока звонил звонок на четвертый урок, и чувствовала, как звук отскакивает от стенок внутри моей пустой головы.
Не то чтобы я не тратила часы, дни, недели и даже годы на размышления о том, что меня удочерили. Мои родители никогда не пытались скрыть это от меня. Я довольно рано поняла, что мои прямые темные волосы, оливковая кожа, худощавое телосложение и леворукость – все то, что отличает меня от моей семьи, хорошее и плохое, – заложены в моем таинственном генном пуле[7]. Но – пул звучит как нечто маленькое. А на самом деле это что-то, более походящее на море или океан с бесконечным горизонтом. Все наше прошлое – все, что когда-то случилось или, наоборот, не случилось, все эти свадьбы, появления на свет, смерти, секреты, триумфы, ссоры с последующим примирением или, возможно, без примирения, а после отъезд в дальние края с целью начать все сначала – делает нас теми, кто мы есть. Но мне неизвестна ни одна история из моего океанического прошлого. Я знаю лишь, что все эти события каким-то образом подбросили ребенка к ногам идеальной пары по имени Эльзи Тернер и Винс Блум в непривычно снежный апрельский день.
И так началась моя жизнь в качестве Симоны Тернер-Блум.
Я много думала об этом, как видите, но вас может удивить тот факт, что мне никогда не хотелось узнать что-нибудь о моем настоящем семейном древе. В своем воображении я обрезала все эти ветви, оставив лишь голый, одинокий ствол. Мне неизвестны никакие детали. Кроме одной. Ее имя – Ривка.
Ривка. Мои родители говорили мне, что Ривка была молода и не могла оставить меня, что я была чудесным даром, бла-бла-бла – все то, что обычно родители говорят детям, которых