– А как же находить дома друзей? – спросил я, вспомнив, что должен посетить квартиру Юрия, ключ от которой лежал в моём кармане.
– Вы найдёте их дома очень просто, если помните, где живут ваши друзья.
– Значит, жители этого города не имеют никакого транспорта? – рассеянно спросил я женщину, думая о том, как я доберусь до его дома, – и люди не ходят, а мгновенно перемещаются из одного места города в другое. Но почему тогда вы идёте пешком, а не летаете?
– Я привыкла гулять пешком, – объяснила мне женщина, – а кому-то нравится летать. Я считаю, что прогулки хороши для укрепления здоровья, так же, как и полёты, но, гуляя, можно о чём-то подумать, чем-то полюбоваться, с кем-то встретиться и поговорить.
– Вот оно что! – воскликнул я. – А как же с доставкой товаров и продуктов в магазины?
– Мы, наверное, забываете, что это – город духовный, а не физический, и здесь жизнь поддерживается духом, а не едой. И здесь идёт накопление духовных ценностей, а не материальных.
– Значит, наше тело в этой жизни не участвует? – сделал я предположение.
– Почему же, – возразила мне дама, – здоровый дух всегда формирует здоровое тело.
– А я слышал другое, что «в здоровом теле – здоровый дух».
– Эта поговорка распространена только в физическом мире, – заметила женщина, – здесь же гуляют другие пословицы и поговорки, такие как «не хлебом единым», или «мудрец питается не злаками, а ветром, и пьёт росу».
– Но если питаться только ветром и пить росу, то наше тело может превратиться в пустоту, – возразил я.
– Наше тело и так является пустотой, – заявила женщина, – даже в физическом мире оно ничего собой не представляет и ничего своего не имеет, а лишь наполняется чем-либо, заимствуя всё от природы и от тонкого духовного мира. Поэтому наше тело само по себе не только ни имеет никакой сущности, но оно, в принципе, пустотно, это – простая оболочка некой энергетической субстанции. И лишь то существенно, что наполняет нас нашей самостью, и только её, эту нашу самость, можно назвать нашей душой или нашим субстантивным энергетическим стержнем, творящем вокруг себя физическую и духовную оболочку. Поэтому в этом мире мы всегда осуществляемся в тройственном наличии, сохраняя свою самость, проецируемая в физическом и духовном мире. Через это происходит наше раздвоение, мы одновременно ощущаем себя как некую единую форму, которая становится механизмом нашего взаимодействия с окружающей средой, и неким своим собственным содержанием, наличествующим в тонком мире. Но это раздвоение лежит глубоко в нас, которое мы, находясь в одиночестве, где-нибудь на площади, даже не чувствуем; а разделение идёт только тогда, когда мы оказываемся в театре или храме. В театре мы себя чувствуем одним существом, а в храме – совсем другим. Надеюсь, что вы понимаете меня, ведь наша самость – это одно нечто определённо-общее, что объединяет в себе нас всех других, таких же разных, как и мы,