Так каков же наш мир, на самом деле: застывший в своей однородности и неизменности, или текуч, как полноводная река? И если только допустить, что в мире существует абсолютная подвижность бытия и абсолютная нетождественность следующих один за другим моментов, то тогда получается, что и мы все меняемся с этой текучестью бытия, и нет уже ничего постоянного, тогда и мы все являемся нечто таким, что постоянно меняется.
Тогда чем же являюсь я сам? Я, обладатель языка, моей речи, через которую я познаю этот мир? Кто я? Субъект, постоянно меняющий своё мышление, свою сущность? Я – как некое подлежащее в констатации своего нечто, что тождественно самому мне и только мне, которое постоянно варьируется, изменяется и уже оказывается нетождественным мне через какое-то время?
Я пытаюсь понять, что собой представляет Луиджи, когда я не могу понять, что есть я сам на самом деле, и что собой представляет моя речь, когда предикат-сказуемое постоянно изменяет само подлежащее. Когда суть подлежащего постоянно меняется. Сегодня – это человек Луиджи, а вчера оно было ещё птицей, считавшее себя попугаем. Человек, родившийся как «он», вдруг завтра превращается в нечто женоподобное и именует себя «она», даже не замечая этого перехода из одного состояния в другой. Сегодня это – живой человек, а завтра это уже труп, вернее, отбросившее свою оболочку «эго», превратившееся в дух. Так почему же человек так непостоянен? И какую истинную сущность он представляет собой? Об этом мне стоило задуматься основательно прежде, чем понять, кто такой Луиджи.
Я не заметил, как съел одну котлету; на тарелке оставалась ещё одна и немного гарнира, но есть мне уже не хотелось. Из чайника я налил себе в стакан чаю. Студентов в столовой заметно поубавилось. Агнии всё ещё не было. Тут я заметил в дверях Олега и помахал ему рукой. Он кивнул мне головой и, подойдя к стойке, набрал на поднос еды, затем расплатился и подошёл к моему столику. Располагаясь возле меня и выставляя все тарелки с закусками на стол, он вдруг воскликнул:
– Ух! Набрал сколько много еды, не съем всё. Будешь что-нибудь из этого? Могу поделиться.
Я покачал головой и, кивнув головой на свою тарелку, ответил:
– Сам не могу доесть своё.
Олег сел за стол и стал жадно поглощать свой обед. Я смотрел на него с улыбкой. В это время в дверях появилась голова Луиджи. Он хотел зайти в столовую, но вдруг остановился, увидев нас, и приветливо помахал мне рукой. Я ответил на его приветствие тем же, но он неожиданно повернулся и ушёл. Эта сцена не осталась не замеченной Олегом. Кивнув в его сторону, он спросил меня:
– Ты с ним подружился?
– Не так чтобы очень, – ответил я ему сдержанно, – просто, вчера мы с ним были вместе в ресторане.
– Ты с ним будь осторожней, – сказал Олег, пережёвывая салат, – все говорят, что он – темная лошадка. С ним уже пообщался Юрий, и