Генерал Маршан, исполненный отваги своего командира и привыкший не считать испанцев, выдвинулся на Тамамес 18 октября и без колебаний атаковал позицию неприятеля тремя колоннами. Перед занятой испанцами позицией находилось несколько пушечных орудий, прикрываемых кавалерией. Французские кавалеристы в мгновение ока захватили эту артиллерию, порубив канониров, в то время как один из пехотных батальонов выдвинулся вперед, принял испанскую кавалерию на штыки и рассеял ее ружейным огнем. Но после этой легкой победы нужно было штурмовать саму позицию. Два полка на французском левом фланге, 6-й легкий и 69-й линейный, попытавшись вскарабкаться на высоты под огнем пятнадцати тысяч человек, воодушевленных своей позицией, тотчас понесли значительные потери и были отведены назад Маршаном, опасавшимся потерять в дерзкой атаке слишком много людей. Его попятному движению последовала вся линия, и непоколебимый 6-й корпус впервые оказался остановленным испанцами. Огонь был таков, что французы не смогли сохранить отнятую у неприятеля артиллерию, ибо все тащившие ее лошади были убиты.
Это незначительное поражение весьма воодушевило испанцев и подтолкнуло их к исполнению плана наступательной кампании. Впрочем, ничего более удачного, чем их массовое приближение, случиться и не могло, ибо, измученные мелкими боями, французы одерживали победы только в больших сражениях. Центральное правительство, и без того весьма расположенное, несмотря на советы генерала Уэлсли, вновь выдвинуть армию центра, после боя в Тамамесе без колебаний отдало приказ двигаться на Мадрид, чего горячо желали очень многие из тех, кто после ухода из столицы оказался заперт в Андалусии. Сочтя генерала Эгуйю слишком робким, центральная хунта заменила его доном Хуаном де Арейсагой, молодым офицером, отличившимся при Альканьисе в бою с войсками генерала Сюше. Деятельный и энергичный новый командир, считавший виноватыми в неудачах испанских армий отдельных офицеров, заменил некоторых из них более молодыми и привыкшими к тяготам нынешней войны. Его реформаторский дух всячески приветствовался и внушал надежду на скорое вступление в Мадрид, несмотря на презрительные предостережения генерала Уэлсли. Центральное правительство заявляло, что коль скоро англичане не желают действовать, оно прекрасно обойдется без них, и доходило в своей уверенности до того, что обсуждало, какие меры будут приняты после водворения в Мадриде.
Собрав на