Будь на месте этой собаки человек, он бы, даже смертельно напуганный и потерявший всякую надежду, принялся бы, взывать к закону, к жадности или милосердию своих мучителей. С собакой не так: она принимает смерть безропотно, зная до самого своего последнего мига, мига расставания с человеком, что все это справедливо. Только попросить у человека прощения за что-то такое, что она, собака, сделала не так…
Женщина возле машины курит длинную дамскую сигарету, нервничает. Может, ей вовсе и не хочется этого пса убивать? Может, он еще годится для какой-нибудь службы? Но нет, видно, не годится. Низко опустив голову, он покорно плетется на поводке к сосновым посадкам, и может уже через четверть часа, его неостывшее еще тело бросят в кое-как вырытую яму, кое-как присыплют землей…
Бросив на асфальт окурок, женщина садится в машину, включает магнитофон. «Это чтобы не слышать выстрела…» – пронеслось в голове Ксении Павловны. И что-то толкает ее вперед, властно, решительно, безоговорочно. Она не желает давать этим двум вот так, беспрепятственно, убивать! Выскочив через потайную калитку на шоссе, она сердито, с вызовом, кричит:
– Стойте, вы! – и, не найдя нужных слов, продолжает уже скороговоркой: – Эй! Погодите! Послушайте!
Мужчина останавливается, с досадой смотрит в ее сторону.
– Чего тебе? – окинув мрачным взглядом ее линялое, с разорванным подолом платье, буркает он. И пес тоже смотрит на нее, с той особенной покорной безнадежностью, к которой не примешивается уже ни страх, ни любопытство. «Всё кончено, кончено…»
– Нет, послушайте… – снова начинает Ксения Павловна, подбегает к машине, в нерешительности останавливается. Что, собственно, она хочет им сказать?
Выключив магнитофон, молодая женщина высовывается из окна машины. Большие голубые глаза с кукольно-длинными ресницами, точеный, изумительной формы курносый нос, маленький пухлый рот, светлые «пуделиные» кудряшки. Фотомодель? Пресытившийся вниманием манекен? Она смотрит на Ксению Павловну с холодной брезгливостью, как на ничего не значащее, не стоящее даже разговоров, препятствие. Но все же это препятствие! Дернув собаку за поводок, мужчина идет обратно к машине, и нет ничего проще проехать чуть дальше, найти подходящую просеку… И пес смотрит, смотрит, словно всё его спасение в этих заскорузлых от огородной работы руках, в этом негодовании… На какой-то миг взгляд Ксении Павловны встречается с собачьим: маленькие, свинячьи, крысиные красноватые глазки под редкими белыми ресницами. Ксения Павловна торопливо отворачивается. «Бывают же такие уроды!» – с отвращением думает она, стараясь больше не смотреть на белую, шишковатую голову, обезображенную короткими обрубками