Глаза, устремленные на улицу. Жизнь Джейн Джекобс. Роберт Канигел

что они запрещали ей это сделать. Оба были представителями профессий, посвященных заботе о людях, но не пытались вовлечь ее в сестринское дело, учительство или медицину. Они предложили ей пойти в колледж; но Джейн претила сама мысль провести в учебной аудитории еще хоть один день, и они не собирались ее заставлять. Дух и энергия сварливого дяди Билли из Фредериксберга, примеры предприимчивых теть с Аляски и Северной Каролины были живы в семье; по сравнению с ними бегство в Нью-Йорк не представляло из себя чего-то особенного, едва ли ему требовалось препятствовать, даже если бы запрет вообще был принят в семье Батцнеров. Сама мать Джейн, та еще пуританка, могла служить примером, бросив одну карьеру ради другой и отказавшись от жизни в маленьком городке ради большой Филадельфии.

      Школа осталась позади. У Джейн были базовые навыки и год опыта работы репортером в серьезной газете. Депрессия в угольной экономике предшествовала Великой депрессии в стране, так что ее родной город предлагал не много резонов остаться. Переехав в Нью-Йорк, она последовала примеру поколений амбициозных и энергичных молодых людей – отправиться в большой город, чтобы стать художниками и писателями. Нью-Йорк, напишет Джейн, был местом, «куда я приехала в поисках счастья»[172]. Клише? Конечно, но верное: «Я пыталась стать писателем».

      К тому времени, как Джейн приехала в Нью-Йорк, ее сестра Бетти, которая была старше на шесть лет, уже там жила. Пока Джейн с трудом доучивалась в школе, Бетти упорно работала в Филадельфии и весьма преуспела. Она закончила и Школу промышленного дизайна при Пенсильванском музее[173] в июне 1933 года по специальности «Декорирование интерьера». Четыре года прошли в окружении фурнитуры, тканей, акварельных красок и дизайна; как показывают призы и награды, полученные как на начальных, так и старших курсах, она, вероятно, была одной из лучших. Но карьера в зараженном депрессией Нью-Йорке не пошла. Какое-то время Бетти жила с другими молодыми женщинами в дешевых меблированных комнатах на востоке 94-й улицы[174]. Однако в конце концов нашла работу в Бруклине, в отделе домашней мебели в большом универмаге Abraham&Straus в центре – может быть, и не соответствующую ее образованию, но все же работу. Вскоре Бетти переехала в квартиру на верхнем этаже в доме без лифта на Орандж-стрит[175], в пятнадцати минутах ходьбы от A&S, и теперь к ней присоединилась Джейн.

      Дом находился на окраине Бруклин-Хайтс[176], района, занимающего обрывистый берег Ист-Ривер напротив Манхэттена. Хайтс некогда был аристократическим анклавом с прекрасными домами из бурого песчаника, щегольским пригородом Нью-Йорка, хотя его блеск немного потускнел, когда в 1908 году сюда пришло метро и с ним – менее респектабельные пассажиры. Всего через несколько кварталов от того места, где жили Батцнеры, улица под названием Колумбия-Хайтс пролегала вдоль реки; оттуда контур Нижнего Манхэттена казался таким близким, будто его можно потрогать, и обычно было видно Статую свободы. Вверх по Колумбия-Хайтс