Участие старого короля в Столетней войне, разумеется, не имело ничего общего с проблемами самой Чехии, и, когда прежде он присоединялся к набегам тевтонских рыцарей на Литву, его роль в этих сомнительных крестовых походах в далекие страны затрагивала интересы его королевства лишь косвенно, поскольку любые совместные действия с так называемыми крестоносцами являлись давлением на Польшу. На практике было мало пользы от того, что один из князей далекой Мазовии временно становился вассалом чешской короны. Но когда Иоганн Люксембург принимал аналогичную вассальную присягу от большинства силезских князей в 1327 и 1329 гг., признание его сюзеренитета этими Пястами неизбежно привело к окончательному отделению этой важной провинции от средневековой Польши. Она была включена в королевские земли святого Вацлава вместе с Чехией, Моравией и частями Лужицы, которые также были присоединены в годы правления Иоганна. Признание этого свершившегося факта королем Польши в 1335–1339 гг. было получено королем Иоганном благодаря отказу от бесполезной поддержки тевтонских рыцарей и своих собственных притязаний на польскую корону, которые в любом случае не имели шансов на практическую реализацию.
Отношения с Польшей, которые сильно ухудшились при последнем представителе рода Пржемысловичей и первом Люксембурге, постепенно улучшались при втором представителе этой династии, хотя Карл тоже участвовал в последнем нападении своего отца на Краков в 1344 г. И не только в восстановлении добрососедских отношений с другим славянским государством политика Карла оказалась более конструктивной, чем политика его отца. Однако до какой степени это была действительно политика Чехии, всегда останется спорным вопросом, так как за несколько недель до того, как Карл стал преемником Иоганна в Праге, он был избран императором Священной Римской империи.
Это избрание положило конец внутреннему кризису в империи, возникшему при Людовике Баварском, и возродило, по крайней мере на какое-то время, сотрудничество между империей и папской властью, когда папы в Авиньоне неуклонно поддерживали Люксембургов. Это также был безусловный успех для Чехии, король которой достиг цели, к которой тщетно стремился Пржемысл Отакар II. Ее положение в империи теперь стало воистину ведущим, Прага была неоспоримым центром, но в то же время ее связь с Германией стала неразрывной. Так как это произошло в годы правления немецкой династии, это вряд ли было благоприятным для национального развития чехов.
Тем не менее Чехия достигла столь многого в политическом влиянии и культурном и экономическом развитии, что императора Карла IV, как его теперь стали величать, скорее можно обвинить в пренебрежении интересами Германии. Насколько трудно интерпретировать характер его политики, особенно очевидно в случае основания Пражского университета в 1348 г.