В зале управления все сидели на тех же местах, на которых они сидели перед его уходом. Кресло занимаемое им было свободным. Допрыгав до него, Гниз Вескари шумно уселся и тут же поднял штанину – нога, в которую попал заряд была красной, будто ошпаренной кипятком. Среди красноты выделялось большое чёрное пятно, которое разрасталось, буквально, на глазах. Гнизу Вескари казалось, что в ногу сунули раскалённый железный прут.
– Нужно замораживать. – Донёсся негромкий голос.
Гниз Вескари повернул голову – говорил пилот.
– У нас часто были ссоры, заканчивающиеся дуэлью. – Продолжал говорить пилот. – За убийство не наказывали, а за ранение отправляли на хозяйственные работы и ранившего и раненого. Кому охота лизать космодром. Вот и скрывали раны. А за сокрытие – списывали. Но после такого ранения, через пару суток, если не оказывалась помощь, раненый сдыхал. В лазарет нельзя – лечились сами. Самым эффективным была глубокая заморозка. Три-четыре часа и отмирание тканей останавливается. Правда потом ещё дней десять приходилось прыгать на одной ноге и несколько недель хромать, пока ткани регинирируются. Но зато не нужно было ногу отрезать и остаёшься во флоте.
– Тогда поднимай дифферент и катись на полюс за льдом. – Процедил Гниз Вескари.
– Тот лёд не поможет. – Губы пилота вытянулись в усмешке. – Для охлаждения трубопроводов конвертора используются пеналы с низкотемпературным реагентом. Ногу нужно положить в такой пенал.
– Давай пенал. – Процедил Гниз Вескари, чувствуя, что его состояние заметно ухудшилось, ему становилось нестерпимо жарко, лицо багровело.
– Его сюда не принесёшь. Нужно идти.
– Пошли! – Гниз Вескари опустил штанину и вскочил, но воткнувшаяся в мозг игла, швырнула его назад. – Хаоса! – Процедил он и чёрная пелена окутала его мозг.
***
Гниз Вескари открыл глаза. Было темно, но откуда-то из-за головы пробивалось бледное голубоватое свечение. Пространство было наполнено негромким, но каким-то тяжелым гулом. Было холодно. Он дёрнулся, чтобы встать, но даже не пошевелился, будто был приклеен к своему ложе.
– Хаоса! – Прохрипел он и дёрнулся ещё сильнее, но лишь едва шевельнулся. – Освободите меня! – Выкрикнул он в темноту…
Время шло, но он так и оставался приклеенным к ложе. Глаза так и не смогли привыкнуть к темноте, создавая впечатление, что с их привыканием, темнота становилась ещё гуще, будто не желая раскрывать своей тайны. Его дёрганье ни к чему не приводило, лишь может чуть согрело, так как было настолько холодно, что его, стойко переносившего многие и многие невзгоды, пробрала дрожь. Тело он абсолютно не чувствовал, будто его здесь и вовсе не было, а был лишь один его разум.
Вдруг, где-то впереди мелькнула полоса яркого света и вновь наступила темнота, но этого мгновения Гнизу Вескари хватило, чтобы