Я с поезда сошел и принялся идти
по ельнику,
так долгий путь короче.
По тропке узенькой пустился напрямки
к давным-давно знакомому мне дому.
Ночь надвигалась быстро.
Шла гроза с реки,
дав волю чувствам, – молнии и грому.
***
О нашем времени ни слова
веселый Пушкин не напишет,
поскольку время нездорово.
Оно больно.
На ладан дышит.
А Пушкин – он здоров чертовски!
Остер. Колюч.
Большая сила
в гремучем этом полукровке.
Над ним не властна и могила.
***
Вели себя, как заговорщики:
оглядывались, озирались.
Хотя мы не были притворщики,
мы бесконечно притворялись.
По молодости лет особенно
валяешь дурака охотно,
но вдруг – окалина, оскомина.
Все кончилось бесповоротно.
И время, как в ушко игольное
верблюд, протиснулось во мраке,
и нечто дряхлое, безвольное
узрел я, край задрав рубахи.
***
Толку мало быть упрямым,
нужно очень жизнь любить,
чтобы в шкаф, набитый хламом
всяким,
дверцы растворить.
У меня перед глазами
промелькнула жизнь моя –
ворох брюк, рубах с носками
и постельного белья.
Мне Судьба, как рядовому
в бане мыло старшина,
выдала,
шампунь из дому
привезла жена моя.
***
Я вижу, как время течет из угла
по стенам моей комнатушки,
как скатерть стекает по ножке стола
на дальний конец раскладушки.
На завтра мы вызвали часовщика.
Старик инструменты разложит.
Покрутит, повертит рукой у виска.
Вздохнет, но ничем не поможет.
***
Вне поля зрения осталось
вдали за рощей придорожной,
что самым важным представлялось
живущим жизнью невозможной.
Мой взгляд скользнул по избам сонным,
как будто бы по лицам спящих
во мраке душном и зловонном
людей и пьющих и курящих.
Увидел я лишь на мгновенье
их тяжкий сон, как матерьяльный
объект,
и ветра дуновенье,
и свет незримый, дух астральный.
***
Из репродуктора невнятно
все утро музыка звучит,
усиленная многократно.
Народ безмолвствует.
Молчит.
Дождь, барабанящий по крыше,
вдруг прекратился, ветер стих.
Когда бы жили мы в Париже,
я б написал об этом стих.
Свободный. Легкий. Либеральный.
Чтоб не тревожить бедолаг,
как Франсуа маниакальный
или неистовый Жан-Жак.
***
Довольно оказалось пустяка,
чтоб ощутил я ветра дуновенье,
почувствовал,