– Подготовь договора и назначь мне встречу, – коротко бросил он, почти не остановившись в приёмной, чтобы обменяться с Анной более приятными любезностями, и направился в свой кабинет, оставив за собой невидимый шлейф, который разбросал со стола секретаря несколько аккуратно сложенных листов.
Анюта Черчина знала, что столь фурийное состояние босса может означать лишь одно – сегодня день сборов, а значит, через полчаса Виктор попросит её вызвать всех инженеров судоходного производства, копировальщиков и Юркова, его лучшего печатника и редактора.
– Петя, – шепнула она в трубку изящным, с хрипотцой голосом, стараясь прикрыть микрофон рукой, – шеф назначит сборы на сегодня, чёрт возьми. Я полная идиотка, что назначила обед с Кириллом на этот день и отказалась пойти вчера. Я не могу пренебречь такими деньгами. Ты знаешь, что он выйдет на него другими способами, если я вновь соскочу. Ему-то невдомёк, что я правая рука Виктора и должна быть при нём 24 часа.
Она услышала знакомый вздох на том конце трубки.
– Хотя кого это волнует. Тем более Кирилла.
В секретариат вошел Шемякин и вопросительно дал понять, что ореховый эспрессо (а именно такой кофе он ждал у себя каждое утро) должен был пленять его горьким ароматом робусты ещё две минуты назад.
Виктор никогда не звонил Анюте.
Он никогда не звонил своим подчинённым.
Просиживанию в кабинете с поочередным набором кнопки «трансфер» он предпочитал лицезрение рабочих будней всех, кто жил с его разумом на одной волне. А его разум блуждал в море, перебираясь лишь изредка на водные глади крупных рек и озёр. Потому что Виктор был генеральным директором крупной верфи и конструкторского бюро.
Иногда он работал дизайнером. Рисовал эскизы сам. Он закрывал глаза и рисовал линии – похожие замыслы приходят художникам, срисовывающим тонкие линии с натурщиков. Его были более строгие и грубые, чем если бы этот эскиз являлся образцом женских тел.
Он стелил эскизы на ватмане, легко и творчески вырисовывая больше ровных и гладких снизу и добавляя больше креативности в середине и сверху. Только после мягких карандашей он брал автоматические для черчения, циркуль и тут уже без всякого романтизма вырисовывал подсчитанные математически и детально правильные отрезки, которые впоследствии служили каркасами нужного размера.
***
Когда он только начинал свою деятельность, несколько лет он отвозил эскизы и чертежи на другие крупные верфи. Сколько крупных предприятий отказало ему когда-то в содействии, он уже не считал. Их было поистине много.
Лишь