– А переходитьто зачем? – спросил известный всей стране актер, явно озадаченный таким нахальством.
– А в соседней аудитории – пожар, сейчас дым все глаза выест.
– И вы так спокойно об этом говорите? – попенял мне другой член приемной комиссии.
– А чего шуметь? Поди сгорело уж все. Раньше шуметь надо было.
На другой день в списке принятых в училище я увидел свою фамилию. Начиналась новая жизнь.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Не знаю, что это было. Летаргический сон, забытье, прострация? Две недели прошли в какомто сплошном тумане. Проблески сознания появлялись только к ночи, когда надо было закрывать кассу. Выяснялось, что, несмотря на весь бедлам и неразбериху, ресторан все же работал. Приходившие сюда люди чтото ели и пили и не только не швырялись в нас тарелками, но даже платили деньги. И все же, коекак выбравшись из своего сомнамбулезного состояния, я отчетливо понял, что дальше так продолжаться не может. Наше утлое суденышко, без руля и ветрил, непременно, и довольно скоро, разобьется, так что спасать его надо немедленно.
В поисках «рулевого» я отправился в ресторанчик, который был местом обитания нашей студенческой братии. Метрдотелем там работал Юра Рыбаков – специалист, известный всему ресторанному миру. Начинал он когдато официантом и своей виртуозностью прославился без преувеличения на всю страну. Юра участвовал во всесоюзном конкурсе. Конкурс проходил на ВДНХ, и Рыбаков торжественно вручил нам, тогда еще студентам, несколько пригласительных билетов.
Огромный зал был уставлен красиво и торжественно сервированными столами. Меж столов сновали, все в чернобелом, официанты, приехавшие из разных городов и весей. Их движения были быстры и плавны, со стороны казалось, что они скользят по льду. К финалу их осталось несколько человек. Юра – один из них. Подойдя к постановочному столу, он продемонстрировал скорее даже не мастерство официанта, а поистине цирковой трюк. Один, без всякой посторонней помощи, водрузил на свои вытянутые руки четырнадцать (!) заполненных разнообразными салатами и закусками тарелок и потом, точно так же – самостоятельно, расставил их аккуратно на другом столе, за которым сидели члены жюри. Поправил салфетку и замер в полупоклоне, ожидая реакции. Реакция последовала незамедлительно – члены жюри и все собравшиеся в зале зрители аплодировали Рыбакову стоя.
Вскоре он стал метрдотелем, както враз превратился в солидного мужчину, хотя называли его попрежнему только по имени. У него было какоето чуждое нашему слуху отчество, чтото вроде Срулевич; Юра его явно стеснялся.
Вот к этому кудеснику за советом, а точнее за помощью, я теперь и направлялся. В тот утренний час народу в ресторане было немного. Завтракали несколько явно командировочных, да за столиком возле бара «поправлял здоровье» тщедушный мужичонка, громко всхлипывая после каждого глотка. Из ранее мне знакомых официантов