часть недостающей во мне душевной детали?! Да я и слов таких в те времена не знал…
Перемахнув через забор, я убегал к нему домой. Там можно было делать то,
что было строжайше запрещено дома: ходить в ботинках, лазить по
холодильнику и курить. Там я был в недосягаемости от воспитательного
процесса. Никто не воспитывал и не жужжал на ухо: не трогай это, поставь на
место то. Мать Павла вечно работала во вторую смену, отец приходил поздно и
часто в таком состоянии, что не мог не только требовать, но и попросту связно
говорить.
– Родя, быстро домой, – требовательно кричала через забор моя мать.
– Пока, – быстро прощался я. И, давя каблуками скрипучую лестницу,
возвращался домой. Темнело, и вскоре наши дворы погружались в изредка
нарушаемую протяжным гудком далекого поезда вязкую тишину ночи…
Общее проявилось в нас неожиданно и стойко: лет в 16 – 17, когда мы
увлеклись роком. Мы обожали одних и тех же рок-музыкантов: гитаристов Д.
Пейджа и Д. Хендрикса. Павел стал учиться на соло – гитаре, я также предпочел
её другим инструментам. Вопрос собственной группы парил в воздухе. И здесь
впервые в жизни у нас возник спор принципиального характера.
Он мягко – Стань на бас.
Я возмущенно – Почему я. Кто из нас Пол?
Он удивленно, – При чем тут Пол?
Я язвительно – Притом, что Пол Маккартни чешет на басу!
Создай мы собственную группу – я думаю, из неё, ей-Богу, мог бы выйти толк.
Впрочем, может и нет, но жизнь наша сложилась бы по-другому – точно.
Однако мы продолжали упираться и спорить.
Павел спокойно – Ты играешь слишком прямолинейно. Как если – бы художник
рисовал одной краской. Нет оттенков! Послушай Хендрикса. Гитара Джимми
разговаривает, плачет, ласкается, а твоя кричит…
Я раздраженно – Рок гитара – не скрипка Страдивари!
Павел негромко – Звук рождается из тишины…
Я разъяренно – Ты не музыкант, а апостол Павел, рассуждающий как
композитор Бабаджанян…
Не создав своей команды, мы играли в чужих. Я поменял их массу, но найти
себе подходящую из-за своего скверного характера и «неудобного» репертуара
долго не мог.
– Играешь ты хорошо, – говорили мне участники. – Но не то, что надо.
– А что надо? – язвительно спрашивал я.
– То, что любит народ, и приносит бабки!
Мне бы прислушаться, подчиниться, да и играть то, что хотел народ и что
приносило рубли. Но нет же, я вставал на дыбы и возмущенно кричал.
– Васьки! Я думал у вас рок – группа, а у вас оказывается оркестр А.
Мещерякова! Для вас принцип – деньги, а для меня – чистота жанра! «Червону
руту» играйте без меня!
Вскоре в городе не осталось ни одной команды, которая бы после
упоминания моего имени, не говорила: – «С его