Кроме того, Афоня, если Юсупу не соврал, после моего ухода позвонил даме сердца. После разговора с зазнобой пошёл убивать Самуилыча? Наоборот, должен бы от дурных мыслей отвлечься. Разве что зазноба сказала: “Будь мужиком! Убей обидчика!”, ведь таких дур хватает, равно как и дураков, которые этих дур слушают. На вид Афоня таким дураком не казался.
С другой стороны, уж слишком Афоня многого от Самуилыча натерпелся, чтобы отметать виновность Афони сходу. Не знаю, как бы повёл себя на месте Афони я, напакости мне Самуилыч столько, сколько Афоне. Быть может, живи я в квартире Афони, то не выдержал бы куда раньше, и вместо Афони Юсуп увёз бы меня. И шили бы мне убийство вовсе не в состоянии аффекта, а умышленное, потому как то, что вытворял Самуилыч, кого угодно могло подтолкнуть к мысли “А не пора ли Самуилычу на вечный покой?”.
Многие соседи до сих пор считают, что свою смерть Самуилыч заслужил как никто другой. Мало того, некоторые признавались, что ещё чуток, и уронили бы на Самуилыча с крыши кирпич.
Вроде бы ничего сверхъестественного Самуилыч и не творил. Таких соседей полным-полно. Самуилыч обожал попилить, повколачивать гвозди, посверлить, порихтовать, почеканить, причём с утра до вечера. Соседи глохли, но Самуилыч на соседей плевал.
По утрам Самуилыч отводил полчаса здоровью – делал зарядку. Перед тем как начать бег на месте, Самуилыч наверняка надевал самые тяжёлые башмаки с подковами на каблуках, потому что грохот стоял такой, что даже мне казалось, что по моей макушке колотят молотом. Что уж говорить об Афоне, который жил под Самуилычем.
Как с зарядкой сочеталось курение самокруток, не знаю, но когда Самуилыч закуривал… Я думал, что повешусь. Дым от козьих ножек, начинённых самосадом, иногда затягивало ко мне в кухню. Дышать становилось нечем.
Когда Самуилыч жарил-шкварил-куховарил, то вонь от пережаренного прогорклого масла выворачивала соседям кишки. Афоне везло больше других, потому как по непонятным причинам запахи из квартиры Самуилыча сквозняком затягивало в форточку Афони на порядок чаще чем другим. Афоне приходилось либо сидеть с закрытыми окнами и без кислорода, либо нюхать вонищу с кухни Самуилыча.
Самуилыч любил грецкие орехи. Колол Самуилыч орешки молотком да на полу, у Афони над головой. Орехов Самуилычу могло захотеться в четыре утра.
Когда афонины претензии Самуилычу надоедали, то старик выливал ведро воды на пол в туалете. Сквозь щели между панелями вода мигом стекала в туалет Афони. На крики Афони Самуилыч делал удивлённое лицо и говорил, что шёл подмываться, да по дороге разлил ковшик воды. А откуда у Афони насобиралось целое ведро, это Самуилычу неведомо.
Где найти силы, чтобы такого соседа не возненавидеть?
С другой стороны, за такое не убивают. Ненавидят, это да, но для душегубства одной вредности соседа не хватит.
В принципе, можно и убить, если ты с нервами не дружишь, и у тебя в руках ружьё. Таких