Лежа на боку, Стрельцов рванул трясущуюся руку с пистолетом на себя.
– Бляха-муха, какого хрена!
Состояние его было близко к истерике.
Он никак не мог понять, почему боевое оружие, снаряженное полной обоймой, с патроном в патроннике и взведенным курком, не стреляет.
Он принялся снова и снова давить на флажок предохранителя, пока вдруг в мозгу его не полыхнула мысль: что ж я делаю? Теперь ему все стало понятно.
«Это ж тебе не автомат Калашникова, дурья твоя голова. Вверх надо предохранитель поднимать, вверх. Вот что значит – мало занятий по стрельбе из табельного оружия».
Конечно, Стрельцову повезло. Будь его противник чуть удачливее в стрельбе, гаишнику уже на небесах пришлось бы разбираться со своим оружием.
После очередного, четвертого по счету, выстрела противника снаружи что-то грохнуло, и «Жигули» накренились на левый бок.
«По колесу выстрелил, сука, – догадался Стрельцов, – ладно, получай!»
Все еще не рискуя подставлять свою голову, гаишник снова выставил руку в окно и выстрелил три раза подряд.
Салон «Жигулей» тут же наполнился едким пороховым дымом, от которого у младшего лейтенанта защипало глаза.
Вдобавок ко всему Стрельцов хватанул ртом воздух и тут же закашлялся. Несмотря на открытые окна машины, в салоне стало нечем дышать.
К тому же, как назло, дымился на резиновом коврике непогасший окурок сигареты.
Секунду или две на дороге было тихо. Воспользовавшись этой короткой паузой, Стрельцов изогнулся и потянул на себя ручку в дверце пассажира.
После этого он распахнул ее ударом ноги и рывками выбрался наружу. Оказавшись на обочине, он тут же устроился за колесом и осторожно глянул из-под днища.
Пот застилал глаза, кашель разрывал грудную клетку, и Стрельцову удалось разглядеть только неясный силуэт, почти сливавшийся с темным фоном лесопосадки.
– Эй, мент, – раздался громкий хриплый голос, – поднимай лапы, тебе капец.
– Ах ты, сука, – давясь от кашля, воскликнул Стрельцов и еще пару раз пальнул из-под машины.
В ответ из-за фуры загремели беспорядочные выстрелы.
Пули безжалостно кромсали милицейский «жигуленок».
Младший лейтенант вжался в землю, стараясь укрыться за спасительным пятачком колеса.
Ба-бах! – это лопнул еще один баллон с левой стороны автомобиля.
Воздух с душераздирающим визгом вырвался наружу. Машина снова качнулась набок.
Стрельцов лежал, вытянувшись по струнке, моля бога только об одном – чтобы у них поскорее закончились патроны.
Он сразу же понял, что стреляли двое.
Один стоял на обочине возле фуры, второй высунулся из полуприцепа.
Именно этот второй застрелил капитана Костенко. Стрельцов, конечно, не мог видеть его, но слышал азартный крик:
– Ты