Усмехнулась: «Доктор, мойтесь».
Я с Падлычем пошел мыться. Как быстро я привык к этому имени.
Началась операция. Нам удалось довольно легко удалить эту секиру. Я боялся кровотечения из венозного синуса, но он, по-видимому, как это ни странно для локализации раны, не был поврежден. Пилу убрали – ничего не случилось. Показатели больного оставались стабильны.
Анестезиолог из бригады, ждавшей возможность забрать почку, все время успокаивала меня и поддерживала:
– Все хорошо, доктор, все хорошо. Он стабилен. Работайте спокойно.
Хорошо провели наркоз ребята. Да и сама анестезиолог очень приятная женщина. Длинноногая блондинка. Что-то у нее еще в глазах было – слов не найду. Жалко, я ее не разглядел как следует сразу, пока она маску не надела.
Я начал зашивать. Лоб, нос, обе губы зашил легко. Трудно было зашивать во рту, нёбо. Но это трудности были чисто технические. Кости я не сшивал – не было нужды.
В конце операции анестезиолог сказала:
– А больной-то ваших перспектив, не наших.
– Что поделаешь.
– Просто прекрасно. Мне, конечно, жалко того с уремией на искусственной почке. Но дай Бог вашему здоровья, а вам с ним удачи. А мы найдем кого-нибудь. Таких травм относительно много, к сожалению.
Мы кончили операцию. Вася был вполне приличен. После выведения из наркоза глаза открыл, даже что-то сказал. Сознание есть! – это главное. Пока все прекрасно. Если выживет, наши травматологи могут показать его на своем травматологическом обществе. Шутка! – голова пополам. Наверное, не дошла секира до места связи между полушариями. А без маски она тоже вполне прилична.
Почему я так возбуждаюсь после сложных операций? Говорят, что в каких-то странных и страшных единицах какие-то диссертанты ухитрились измерить количество сил, уходящих у хирургов за время операции. Не знаю, не знаю. У меня совсем не так.
Анестезиолог. Я его еще подержу на столе и, если все будет так же, переведу в палату. Привезите кровать сюда.
Сестра. А каталку нельзя?
Анестезиолог. Можно. Но дважды перекладывать для него все-таки тяжело.
Сестра. У нас кровать без колесиков.
Анестезиолог. А специальных подставок подкатов с колесиками нет?
Сестра. Сколько раз ездили в магазин – их все нет и нет.
Анестезиолог (засмеялась). Узнаю нашу неуклонную систему практического здравоохранения. Система осечек не дает. А в институтах, в академической системе, и кроватей функциональных полно и подкаты есть.
Тут и я включился:
– Доктор, а у вас нельзя чем-нибудь поживиться? Какими-нибудь лекарствами дефицитными для нас, например.
Анестезиолог. Надо посмотреть, чего у вас нет.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту