– Доброе утро…
– Н-да уж… – врастяжку ответил Турьяк, одним этим и выразив свое настроение. И тут же отвернулся к двери, подставил встречному ветру свое широкое лицо и рыжую волосатую грудь.
– Ты видал? – спросил Стрижа Федор Вагай. – Никто не спал! Всю ночь! Только ты железный…
– Я тоже не спал, – признался Стриж и вздохнул. Если про кого и можно сказать «братья в законе», то именно про них двоих – Стрижа и Вагая. Семь лет назад, когда рядового инструктора райкома Романа Стрижа вдруг внесли в список кандидатов на должность секретаря Свердловского райкома партии и он сам изумился такому высокому прыжку, Федя Вагай сказал ему как бы шутя: «Ты, Роман, теперь произведен из рядовых «патриотов» в «патриот-лейтенанты!» И тогда Стрижа как молнией пронзила догадка – так вот что такое братство «Патриотов»! Исподволь, без шума заполнить все партийные должности и мирно овладеть ЦК партии, подчинить его русско-патриотическому авангарду… Этот Батурин был из «новогорячевцев» самого последнего выдвижения и, следовательно, не мог попасть на должность секретаря горкома без утверждения административного отдела ЦК. И в этом была вся загвоздка! Засветить «патриотов» в административном отделе ЦК – это выдать всю идею братства, это подставить под арест всех партийных выдвиженцев последних лет! Стрижа, Турьяка, Вагая и, кажется, всех пассажиров в пяти вагонах «СВ» только в этом поезде. И когда! В самое решительное лето, когда все в стране висит на волоске: или – или…
Дальний звон церковного колокола вмешался в частый ритм вагонных колес. Все трое повернули головы на этот медово-тягучий звук. И только тут, кажется, впервые увидели, что уже утро, что огромное теплое солнце выкатывается навстречу поезду и корона его лучей пронизывает белые гребни тумана, слежавшегося за ночь в прогалинах меж лесами. Волгу миновали ночью. Стриж слышал, как прогрохотал поезд через навесной трехкилометровый мост, и теперь европейская, индустриальная Россия все больше уступала место России исконной – с бегущим вдоль полей окоемом полевых ромашек, с березами и ивами над плавными речушками, с избами небольших вятских деревень, где в последние годы стала появляться жизнь. Эта новая жизнь была видна даже отсюда, издали – стада частного скота на пойменных лугах Вятки-реки, аккуратные квадраты полей арендаторов, строительство нескольких новых изб и даже колокольня новой церкви на взгорке.
Да, жизнь кое-где возвращается в деревни, никто этого не отрицает. Но какой ценой? Русские люди превратились в израильских мошавников. Живут как хотят! Даже церкви строят, никого не спрашивая! А партия, вышло, – сама по себе, никому не нужный на жопе бантик!..
И