Тем временем дверь распахнулась, и на пороге вырос он, Коля, красавчик.
Меня передернуло от брезгливости. Домашний Коля – жалкое зрелище! Ни следа прежних лоска и элегантности. Стоптанные шлепанцы (кстати, еще старше моих), пузыри на коленях спортивных штанов, цвета детской неожиданности короткая майка «Динамо», из-под которой выглядывает волосатый пупок – вот они, символы семейного мужчины в интерьере.
Да, забыла о главном: перекошенная презрительной злобой физиономия. Правда, увидев меня, Коля резко сменил гнев на милость. Его лицо озарилось голливудской улыбкой героя-любовника с повадками супермена. (Кстати, очень даже по-идиотски это у него получилось, но надо учитывать обстановку. Мало кому удалось бы выглядеть суперменом, стоя в спортивных штанах с пузырями и признаками яичницы на облезлых шлепанцах.) – Вы! – тем не менее воскликнул он с радостью, присущей всем мужчинам при встрече со мной. (Этой радости они не лишаются и при расставании.) – Я, – нехотя призналась я, слегка струхнув перед встречей с Выдрой.
Во-первых, я никогда не стремилась к боевым действиям на территории врага, а во-вторых, теперь, когда моя жизнь оказалась в руках несчастной Выдры, я уже искренне сожалела о драке в Гостином Дворе.
А Коля из последних сил старался соответствовать своей голливудской улыбке. Излучая безграничную радость, небрежным жестом парня крутого и знающего выход из любой ситуации, он попытался натащить «Динамо» на волосатый пупок. Майка послушно вытянулась и мгновенно заняла прежнее положение (чуть ниже сосков). После этого Коля отступил назад, приглашая меня войти.
– Надо же! – искренне удивился он. – Неужели такое возможно?
– Как видите, возможно, – произнесла я и отвернулась.
Я так поступила, чтобы не слишком обнаруживать свое разочарование, ведь расположение Коли (что особенно неприятно) было мне дорого и необходимо.
– Надо же, как же такое возможно? – не переставал удивляться он, бесчеловечно шаркая шлепанцами и мученически вбирая в себя пупок.
Мне приспичило немедленно сказать ему гадость, но воспоминание о выпотрошенном бумажнике настроило на нужный лад. Захотелось быть великодушной. Теперь я мужественно старалась не замечать его экзерсисов с пупком, но страдала и отводила взгляд.
– Только что думал о вас, вспоминал, и вот вы здесь, – не унимался Коля, открывая мою коробку, лежащую в прихожей на тумбочке. – Гляньте, все тут.
Похоже, он не солгал. Я схватила сумочку с документами и ключами, а остальное стыдливо прикрыла крышкой. Коробку же Коли (по неясной причине) держала под мышкой, не спеша с ней расставаться.
Коля зачем-то сказал:
– Выглядите отлично.
И пошел говорить, говорить: немного комплиментов, а в основном причитал.