– Мой? – переспросил Мишка и икнул.
Военного немного передернуло, но он справился с мимикой.
– Твой, – последовал насмешливый ответ. – Пить меньше надо.
– Пананин Михаил Ильич.
– Год рождения?
– Год? А… правда… в шестнадцатом…
Договорить Мишке не дали. Вопрос повис в воздухе, оборванный в самом начале. Его толкнули в другую очередь, и «попаданец» забыл, что хотел спросить у военного, который записывал на бумагу каждого, кто подходил к его столу. И эта очередь подошла к концу. Немолодой военный со множеством красных треугольников на воротнике, молча, окинул взглядом призывника, кивнул головой, отошел к разложенным стопками обмундированию, выбрал нужную гимнастерку с шароварами и протянул Мишке. Тот хотел идти, но военный задержал за рукав. Протянул вещмешок, портянки, ботинки и две, смотанные в рулон черные матерчатые полоски шириной сантиметров десять.
– Следующий, – деловито буркнул он и повторил все в точности, что проделывал до этого.
Следующая очередь привела к другому военному, который вручил пачку патронов, ремень с подсумками, небольшую квадратную сумку из парусины, стеклянную фляжку для воды, алюминиевую кружку, овальный котелок с ложкой, саперную лопатку в чехле, противогаз в сумке и каску. В последней очереди выдали винтовку, трехлинейку, записав номер напротив фамилии. Мишка чиркнул пером по желтой бумаге, поставив небольшую кляксу.
– Переодевайтесь, через полчаса построение, – прокричал военный в фуражке, внимательно рассматривая призывников и добровольцев.
Во время переодевания Мишка поглядывал по сторонам. Получалось, что народ делили на несколько групп. Вон та, дальняя группа, уже в полном обмундировании грузится в полуторки. Соседняя группа построена в две шеренги и перед ними ходит, наверное, офицер.
«Стоп. Офицеров вроде в Красной армии нет. Командиры. Званий так вообще не знаю. Кубики, треугольники, ромбики. Фиг разберешься. Еще бы разобраться с тряпками, которые сунули вместе с ботинками и прочей дребеденью. Сбежать тут невозможно. Пока. Я, что похож на дурака, который будет погибать на какой-то войне, которая закончилась черт его знает, когда. Нет уж, дудки. Ну и как они мотаются? Почему сапоги не дали? Жалко, что ли? Может сказаться больным? В больничку положат, а там сбежать по-тихому. Чего этот офицер на меня так смотрит? Лучше бы помог разобраться с этими тряпками, чем улыбаться».
Он вывернул свой мешок, чтобы переложить содержимое в выданный вещмешок и удивился тому, что там оказалось. Шмат сала и чистые портянки было нормальным, а вот остальное. Небольшой старый чугунок для варки картошки на печи, моток веревки, вырезанная из куска дерева кукла, несколько небольших тряпичных мешочков с чем-то непонятным и глиняная свистулька.
– Сразу видно, на войну собирался! – загоготал молодой парень, который на сборном пункте стоял в очереди перед Мишкой. – Чугун на голову, веревку на шею и свистульку в зубы! Фашист как увидит, ему не до войны будет!
Мишка растерянно обвел взглядом смеющихся мужиков. Скользнул по ухмыльнувшемуся