– Поэт хренов, – шепнула мне на ухо подружка, а он продолжил:
– Яша видел вчера своего ангела возле магазина.
– Да, там-то ее следы и теряются, – расстроенно произнесла я.
– Яша следил за ней! Уже после того, как она вышла!
Мы тут же загорелись, поняв, что приобрели ценного информатора в лице «поэта» Яши.
– И долго Яша следил за ангелом? – сглотнув, задала я вопрос, настроившись на его волну.
– Да, и Яша знает, куда она направилась, – прошептал он.
Боясь спугнуть удачу, я осторожно вымолвила:
– Но Яша ведь скажет нам, куда она пошла?
– Яша все скажет, – также тихо заверил он и, неожиданно повысив голос до крика, потребовал: – Дайте Яше на хлеб! Дайте на хле-еб!!
Протянутая попрошайкой рука сильно затряслась, создалось ощущение, что у парня наступила ломка. Чтобы унять эту дрожь, доверчивая Ленка, решившая, что без хлеба Яков умрет и мы потеряем ценного свиделся, достала из сумочки кошелек и досадливо протянула, заглянув внутрь:
– Но у меня только пятьдесят, мелочи нет.
– Давайте, подойдет, – обрадовался бродяга, но, испугавшись, что его могут обличить в обмане, снова затряс рукой, на этот раз уже с большей амплитудой.
Испуганная Ленка быстро сунула купюру в совершающую колебательные движения руку. Привычным жестом бомж-сумасшедший сунул деньги в карман вонючей, дырявой в подмышках тенниски.
– Яша шел за ней, Яша проводил ее до места, куда она шла. Пойдем, Яша покажет дорогу.
Яша тронулся («тронулся» не в смысле умом – этим он давно страдает, а в смысле «в путь»), и мы следом за ним. Через пять минут он остановился. Угадайте где? У высокого кирпичного забора с кодовым замком на воротах, того самого места, откуда мы и начали свой расследовательский путь.
Я почувствовала, что прихожу в бешенство:
– Боже, это ее обычный маршрут! Она каждый день так ходила! – орала я. – Ты чокнутый псих, тебе ничего не стоит дни перепутать! Вероятно, что это было не вчера, а вообще два года назад!
– Яша уверен, что это было вчера. Яша точно знает: вчера.
– Да откуда Яша может это знать? Что он вообще понимает, твой Яша?! – Я чуть не плакала. Было жалко себя, жалко Ленку и потраченного впустую времени, которое, как известно, – деньги. Кстати, полтинник тоже жалко. Жалко даже этого больного человека, который путает все дни, точно помнит только свое имя и называет себя исключительно в третьем лице; который уже не обижается на такие определения, как «чокнутый» и «псих», стоит себе, самозабвенно лыбится с абсолютно даунским выражением лица и зачем-то лезет в грязный карман. Нет, это совершенно верно, что Ирина обратно не вернулась, иначе бы об этом все узнали. Зачем им это скрывать, не могли ж они сговориться, в самом деле? Что же за лапшу этот Яша нам тогда вешает?
– Яша уверенно повторяет: вчера. И он может это доказать!
– Ты можешь это доказать? – высунулась-таки из-за моей спины Ленка. Всю дорогу пряталась, и на тебе, выплыла.
– Да,