– При чём тут мои ноги?
– Да это я так. Просто. Так вы пишете?
– Да-да. Сейчас, только ручку найду… Чёрт, как назло… – Послышалась возня. – Говорите, пишу.
Продиктовала адрес. Записала его сразу же, как только подошла к дому. И тут же подумала – может зря продиктовала? А вдруг он выспался, очухался и решил упрятать меня обратно?
– Тогда через час. Ладненько? – Меня мутило, когда он произносил «ладненько».
– Хорошо.
– До скорого.
– До встречи.
Да что это я? Накрутила подозрений. На человека. Он же вытащил меня. Мало ли какие дурацкие слова он произносит. Придётся довериться. Ничего другого всё равно не остаётся. «И не произойти не может» – всплыли вдруг слова «официанта».
Ждала доктора. Он словно стоял рядом. Мы вместе молчали. Глядя в окно. Как две сироты. Два забытых призрака. Представилась его тень рядом с моей. Ностальгия подкатила к сердцу. От неё становилось горько и приятно. Одновременно. С примесью мутной тоски. Она так и сочилась, циркулируя вместо крови в моём, позабывшем прошлое, сердце.
Смотрела в окно. В стекло били крупные дождевые капли. Деревья медленно танцевали. Из стороны в сторону. Сильный ветер гнал облака. Со второго этажа квартиры было видно как по улице, словно большие шашки, перемещались разноцветные зонты. Разных размеров. Цветов.
Я напоминала себе одну из этих шашек. Может даже лучше, если бы я была обыкновенным зонтом. Какие душевные терзания могут быть у зонта? Его место очевидно. Роль проста и понятна. Временное, но такое необходимое прибежище для хозяина в дождливый день, на мокрой улице. С неба льётся вода и зонт на время, из неприметного предмета, пылящегося в чьей-нибудь прихожей, превращается в нечто, имеющее решающее значение. Пусть совсем ненадолго, но он обретает свою собственную значимость.
Я же была неприкаянной. Мне не было места ни там, ни тут. Неизвестно было, где я пылилась до недавних событий. Да и здесь, нахождение моё никому не приносило пользы. Ни мне самой. Ни этому дождливому равнодушному городу. Единственной зацепкой был доктор. Он казался таким же потерянным как и я. Вот почему он притягивал меня. Мы были похожи. В этом тягостном забвении.
Там откуда я пришла, места мне тоже не нашлось. Даже самой простой роли не выпало. Или она осталась несыгранной. Почему, неизвестно. Ядовитая горечь заполняла сердце. Оно чем-то было отравлено. Может от того, что мне всегда было ясно, я – нечто большее, чем зонт в чьей-нибудь прихожей. Может от этих и других подобных размышлений, внутри крепло понимание, что я способна на что-то большее. Но так и не найдя подходящей возможности, не расправив толком крылья, рухнула на порог психиатрической клиники. К ногам доктора. Только он мог помочь. Самой мне было не под силу разобраться что к чему.
Окна были панорамными. Большими. Во всю стену. Это делало здание вокзала напротив, с непривычным круглым куполом, ещё более величественным и таинственным. Почему-то оно гипнотизировало