Адамос Борей никогда раньше не был ни в ресторане, ни в старомодной деревенской таверне, ни в городском кафе. Такие заведения – помимо того что там подавали пиво без осадка и горячую пищу – имели, как правило, звучные и запоминающиеся названия вроде «Резвящейся Минервы», или «Позолоченного крана лорда Уимбли», или какой-нибудь другой благородной ерунды. У пабов, которые обслуживали его, были грубые описательные названия или только картинки на дощечке, чтобы неграмотные простолюдины могли легко их идентифицировать.
И потому, невзирая на тусклый свет, вонь и неровные скамейки, Адам чувствовал себя как дома в «Уродливом ковре». Под ногами лежал пресловутый ковер, пестреющий табачными ожогами и пятнами от пива. Постоянный сквозняк просачивался сквозь гобеленовые стены, бесконечно перемешивая слой красной пыли, которую задуло из долины, и теперь она покрывала все.
Всякий раз, когда новый посетитель входил в пивную, владелец выкрикивал правила заведения, методично расставляя ударения: «Черная метка за убийство; черная метка за неоплаченный счет». Если среди собравшихся царило оживление, они подхватывали хором: «Черная метка за убийство! Черная метка за неоплаченный счет!» На любого, кто получил черную метку, могли напасть толпой и повесить за шею, если он когда-либо проявит достаточное безрассудство, чтобы снова посетить Вертун. Черная метка была единственным законом, и даже закоренелые преступники уважали его.
Покупки не заняли много времени. Их деньги ушли быстро, и порт мало что мог предложить. На столе стояли два ящика с продуктами. Чечевица, картофель, лук, морковь и яблоки лежали в одном, а в другом – банка растительного масла и бумажные мешки с сахаром, солью и рисом. В минуту мотовства Ирен купила маленький пакетик сушеного чили, а Адам – банку палочек корицы. Это был запас для скромной кладовой, но он казался им сокровищем после многих дней поедания пустынных птиц и студенистой сине-серой гречневой каши, которую они все ненавидели и которую Волета окрестила «каменным пудингом».
– Капитан мне не доверяет, – сказал Адам.
Великанша взглянула на него через край деревянной кружки, но не перестала пить. Они были в ссоре, когда работали на Финна Голла. В то время Адам считал Ирен недалекой сторожевой псиной Голла, а Ирен считала его угрюмым жуликом. Но после побега старая вражда смягчилась из-за насильственной близости, которую принесла жизнь на корабле. Они не сделались друзьями, но зауважали друг друга.
– Думает, что я вор, – продолжил молодой человек. – Он оставляет меня одного на борту, только если мы кого-то захватываем и он сам стоит между мной и моей сестрой. – Адам пододвинул четыре пенса к краю стола, и хозяин пивной подошел, чтобы наполнить кружки из кувшина. – Он считает, я коротаю время, пока не придумаю, как украсть его корабль и сбежать с Волетой.
Ирен, которая никогда не тратила слов понапрасну, пожала плечами,