тугую розу морозную грозы
зыбучую сыпучую ты чувствуешь
чад зыбкий розы
шипит шумит железный кран
трещит дорогой солнца тащит железную трубу
зелёный кран по воздуху железному дороги
огромная расплавленная рана
раздавленная рана солнца
отравленная рана солнца
не рано ли железный ранит свет
ты плачешь свет
а на просвет январь
сомнамбулически
прекрасно
шёл лёд
шёл Бог
шёл свет
шла тёмная опасная вода
прекрасно шла
цвела на солнце цвелью
вода да да до дыр цвела вода вела январь
сомнамбулически дымила ТЭЦ
клубы седого пара клубились бились клумбы пара
лбы бились лбы седого пара на всех парах бежали
на на пе пе перегонки гонимые ветрами мнимыми
ветрами зримыми
клубился пар
шёл свет
шёл лёд
шёл Бог
шла жизнь
и наперегонки дорогой солнца пил кто-то водку
кто-то слушал тяжёлый рок и целовал до боли
морозно-сладкие до боли губы
необъяснимая гудела радость
сияла жизнь
и свет сиял
гудел
нас нет
настанет свет
настанет иней
«весна не весна…»
весна не весна
а свалка вещей
гробы потемневшего снега
вырытая кем-то траншея
и мы как блаженные фонари
присноблаженно сияем
«в увеличительном свете весны…»
в увеличительном свете весны
мы – только форма присутствия
[цвет] завитки забытого времени
мы воздух у самой земли воздух горячий
«тебе не понравится…»
тебе не понравится
свет придорожный
мокрый трамвай блестящие рельсы
и мой [близкий к отчаянию] возраст
беспощадный возраст счастья
Чёрный квадрат
и как голубка в небе глубока
эта дыра в твоём [моём] теле
снег лёгкими хлопьями утопает
в звёздной этой (о, сила безмерная)
чёрной дыре
и так мучительно (Боже, о чём говорим)
глядеть в неё будто в зеркало тёмное
нам остаётся лишь наше незнание (горя больней)
и кровь что толкает слова
(так непохожие на любовь)
в камеру одиночную
в жалкую нашу голую до опустошения жизнь
в душном лесу
на дне города
шёпотом тёплым натянута
(и не оборвать)
леска ночных разговоров
Господи, можно ли силу эту
что прячется на окраине сердца
что отзывается болью глухой
(дробь барабанная