– Чтобы обнаружить там бета-блокатор.
Вайлеман почувствовал, что быстрый ответ Элизы его почти раздосадовал. Не потому, что она была права, разумеется, она была права, а потому что темп, в каком она ответила, задним числом обесценивал его тогдашнюю дедукцию. Пора было действительно расставаться с этим проклятым тщеславием.
– Это была возможная причина, верно. Но она ещё не отвечала на вопрос, как этому таинственному кое-кому удалось открыть шкафчик. Моя теория предполагала, что этого не могло быть. Разве что если…
На сей раз она не испортила ему драматическую паузу.
Такая банковская контора – это ведь не монастырская келья, в которой всегда находишься один, сюда заходили и другие люди, клиенты не так часто, но коллеги постоянно, и если один из них однажды видел, как Ханджин открывал свою ячейку… В банкоматах предостерегают, чтобы никто не видел код, который вы набираете, но в такой конторе этот пункт наверняка не соблюдался столь строго. Итак, Вайлеману пришлось поближе рассматривать коллег Ханджина, но это стало бы бесконечной историей, поиском иголки в стогу сена, особенно если не знаешь, иголку ты ищешь или что-то другое. Он тогда стал размышлять вот над чем: если кто-то подкинул бета-блокатор в ячейку Ханджина, чтобы обвинить его, тогда этот кто-то и наполнял капсулы подставным лекарством, что предполагало его осведомлённость о состоянии здоровья госпожи Хан-джин, то есть предполагало его знакомство с ней.
– И поэтому…
Вайлеман заметил, в нём снова разыгрывается тщеславие, но теперь оно было уже оправданным, чёрт побери, вообще-то тогда за серию статей он заслуживал журналистской премии, но для этого надо было с членами жюри быть frère et cochon, а он всегда был бойцом-одиночкой, а не тем человеком, который подсаживается к каждому столу завсегдатаев, чтобы погладить по шёртске влиятельного коллегу.
– И поэтому? – повторила Элиза.
И поэтому он вместо банковских служащих присмотрелся к госпоже Ханджин, поиграл в детектива, с тайной слежкой и всем остальным, и это не было лёгкой добычей, она держалась неприметно, целый месяц, до того самого дня, на который у них, видимо, был уговор. Его звали Нефф, специалист по ипотеке, кабинет у него был в том же коридоре, что и у Ханджина. В фойе отеля, где они встретились, госпожа Ханджин прямо-таки набросилась на него, так наголодалась, другого слова Вайлеман подобрать не мог, она насилу дождалась, когда же сможет снова заключить любовника в объятия. То, что он её любовник, и уже давно, было очевидно; чтобы заметить это, не требовалась прятать видеокамеру в комнате отеля. Потом было уже не трудно доказать связь между ними; когда получаешь первый ответ, находишь и остальные. Соседка, которой он показал фотографию Неффа, припомнила, что видела их вдвоём. Госпожа Ханджин тогда сказала, что он её кузен. Но