Свое пожалуйста она произносила по-особому, тянула слоги, одновременно гладя меня своими нежными, волшебными руками. Если ей с наскоку не удавалось выпросить то, чего она хотела, она злилась, надувалась, поджимая губки, и могла несколько дней со мной не разговаривать. Сама при этом тяжело вздыхала и как будто смахивала слезу, как обиженный ребенок, и я сдавался. Она всегда добивалась своего – будь то Париж или новые супермодные, а значит, невероятно дорогие сапожки из бутика, потому что она считала, что это все положено ей по праву рождения, ведь она достойна. Потом в награду я получал секс и был полностью уверен, что чувства у нас настоящие и все у нас взаимно.
Но потихоньку все начинало меняться, я явно не успевал за ее хочу, она стала все чаще раздражаться. Мы не разговаривали уже неделями. Я, считая, что ее дурное настроение – это временно, пытаясь хоть как-то достучаться до нее, твердил ей, что надо чуть-чуть подождать, меня повысят на работе, а это повлечет за собой солидную прибавку к жалованию и мы сможем многое себе позволить. Сам-то я, конечно, не верил в то, что говорил, думая, что это поможет, лаской старался компенсировать отсутствие финансов. Не помогало. Она, не слушая меня, отворачиваясь, не давая шансов сблизиться. Света стала все чаще задерживаться на работе, приходя домой поздно, даже не пытаясь хоть как-то объяснить причины своих задержек. Подспудно я понимал, что мы на пороге краха наших отношений, но не хотел в это верить.
Полгода назад, возвращаясь с работы, я увидел возле нашего подъезда большой черный блестящий лимузин «Мерседес S 500» – невероятно шикарная машина. Я о такой даже во сне мечтать не мог.
Стекло водительской двери было опущено. За рулем сидел крепкий, спортивного вида мужчина за сорок. В крутом деловом костюме, белоснежной рубашке, как будто только что из химчистки. Воротничок рубашки расстегнут на несколько пуговичек, на бычьей подкаченной шее виднелась золотая цепь толщиной в два моих пальца, голова у мужчины была гладко выбрита, бородка эспаньолка с вкраплением седины очень аккуратно пострижена, из открытого окна пахнуло дорогим одеколоном, натуральной кожей сидений и еще чем-то, сразу не скажешь чем. Помнится, я тогда подумал, что, наверное, так пахнет денежное благополучие. Не замечая никого вокруг, он барабанил пальцами по деревянному рулю в такт раздававшейся из динамиков музыке. Играла группа «Savage». Солист самозабвенно пел свой бессмертный хит «Оnli you». Хорошая песня. Если бы у меня была такая машина, я бы ее тоже с удовольствием за рулем слушал. Поднявшись по лестнице и открыв дверь своей квартиры, я увидел распахнутый настежь уже полупустой платяной шкаф, возле него суетящуюся Светку, складывающую в чемоданы свои вещи. Она мельком глянула на меня.
– Черт, не успела, – выдохнула себе под нос и как ни в чем не бывало продолжила запихивать в раскрытые пасти кофров свое шмотье.
– Что