– Ты думай о том, во имя чего все это делается, – сердито проворчал седой старик, тяжело опираясь на свою трость. – Так предначертано богами…
– Если б не ты, Вилен, не пришлось бы нам идти в эти заповедные земли… – Старуха вложила все свое негодование в эти слова. А через некоторое время, под гнетом молчания, добавила совершенно печальным голосом. – Ты о ней хоть подумал? Во имя чего ею жертвуют?
Старик молчал. Он задумчиво смотрел вперед, на тоненькую тень, ушедшую далеко вперед от них. Ветер трепал теплое одеяние, выбивая из-под него светлые пряди, ярко контрастирующие с темной мглой неба.
– О ней только и думаю, – наконец, произнес он. В его голосе было столько боли и тревоги, что даже вся тяжесть неба не сравнилась бы с этим. Старик закашлялся, но собрал остатки силы и продолжил путь вверх по склону.
Там, наверху, все казалось куда более зловещим и мрачным, чем пейзаж, встречавшийся ранее. Гулкие раскаты стали понемногу уходить стороной, и теперь небо снова погружалось в тревожную мглу. Лишь редкие нити молний освещали вершину горы. И в каждом их ярком свечении на самом обрыве вырисовывались очертания нескольких темных, словно высеченных из камня фигур, стоявших неколебимо даже не смотря на сбивавший с ног ветер, только длинные накидки развевались по ветру, делая их еще более зловещими. Едва только путники поднялись, одна из фигур, самая огромная и внушительная, ожила и вышла навстречу. Следом к ней присоединились еще две, державшиеся за спиной, словно прикрывая тыл, готовые в случае любой опасности к действиям.
– Мы думали, ваш повелитель уже отрекся от своих слов, – в голосе вышедшего вперед мужчины можно было уловить злую насмешку.
– Буря слишком сильно разыгралась, – вступился в разговор Вилен, продвигаясь вперед, – дорога в горах стала опасной.
– Довольно болтовни, – пресекая всякие попытки беседы, произнес его собеседник. – Пора начинать.
Из-за их спин вышел седобородый старец в черном одеянии. Его укутанную фигуру едва не сбивал с ног сильный ветер, и только богам одним известно, откуда в столь тщедушном на вид теле были силы противостоять стихии. Он подошел к ритуальному камню Пахлераля и затараторил какие-то слова на давно позабытом языке. Чем дольше говорил старец, тем ниже опускалась его голова к сложенным вместе на груди ладоням. Он не обращал внимания на вновь разыгравшуюся грозу, на яркие тонкие нити молний, прочертившие все небо, на ужасные раскаты грома, заглушавшие все в округе и от звука которых содрогалась земля под ногами. Старец исступленно произносил слова, сопутствовавшие обряду, затем он обернулся и дал знак подойти к нему. От собравшихся на скале отделились две фигуры: от одной стороны тонкая, хрупкая фигура девушки, кутавшейся в свою меховую накидку, от другой стороны мужчина, еще недавно давший указание начинать церемонию. Он составлял заметный контраст с девушкой: огромного роста, широкоплечий, крепкий, казалось, что даже