Тогда из его тьмы поднялась и явилась на неверный свет лампад женщина. Вначале я решил, что вижу старуху с выкрашенными хной волосами. Но когда привратник подвел ее ко мне и даже усадил рядом, я увидел, что она совсем юная и хрупкая, почти, как ребенок. Она была бледная и такая худая, что я подумал – как же больна эта бедняжка. Тяжелые золотые украшения, казалось, тяготили ее, словно кандалы. Какие тоску и усталость увидел я в ее глазах!.. Даже бог Атум устрашился бы этого взгляда. Я опустил взор и вскоре почувствовал, как она осторожно, почти ласково, коснулась моего плеча, а затем – и раны на боку…
Тао неожиданно смолк, будто бы смущенный давними воспоминаниями. Секунду он медлил, потупив взор, но затем вновь улыбнулся своей возлюбленной. А та не знала, верить ли ему – так напугал ее его рассказ.
– Не бойся, моя Солнечная Красавица. Смотри, я вернулся к тебе. Они, этот удивительный древний род людей, спасли меня от неминуемой смерти. У них – у той женщины, что спала в черном саркофаге, – есть горькое волшебное снадобье, способное исцелить от самой смерти. Как только мне стало лучше, я нашел и похоронил останки твоего отца там, где ни крысы, ни другие твари его не потревожат, и положил с ним много золота.
– Благодарю тебя, – прошептала Ренефер. – Но что же за чудовищ видел ты той ночью – тех омерзительных, полоумных существ?
– Они – откуп, цена, которую этот странный народ платит за свою долгую жизнь. С начала времен у них лишь однажды родилось потомство, похожее обликом на обычных людей. Их женщины вовсе не могут производить на свет детей, а от их мужчин у простых смертных рождаются эти несчастные, жуткие создания, и их век недолог… Но довольно об этом! – воскликнул он вдруг, будто желая сбросить тьму воспоминаний. – Теперь я вернулся к тебе, к тебе, моя Солнечная Красавица!
Но Ренефер все смотрела на него с тревогой и глубинным страхом.
– Почему же ты, о мой возлюбленный, четыре весны провел в чужом краю? Раз тот дивный народ не может продолжать свой род, то как же они творят себе подобных? Почему даже разбойники побоялись идти мимо их логова? И почему кожа твоя холодна, как у моего умершего мужа?..
Глаза Тао наполнились печалью.
– Неужели ты страшишься меня? И неужели ты бы предпочла, чтобы в том, чужом краю, я остался лежать без погребения? Поверь мне, я не причиню тебе боли или зла. Я все так же люблю тебя…
Однако Ренефер не слушала его более. Она бросилась прочь, в дом, оставив Тао одного в предрассветных сумерках».
***
Договорив, Филипп позвал Кэт и велел приготовить чаю для юного гостя.
– А скажите-ка, Александр, – проговорил он, когда они с Сашей перебрались обратно в кресла, – как вы познакомились с Антоном? Если это не тайна, разумеется…
– Какая там тайна? Познакомились мы случайно.