Что кажется сладостней смерти уснуть у тебя на груди,
И некуда деть два кило красногрудой китайки,
И смутно и сладостно чувствовать: нет ничего впереди,
А только дуэты синиц, да еще воробьиные стайки.
Единорог
Вдоль нильских берегов бегущий неустанно
От водопадов глаз до устья в камышах,
О нежный друг того, кто приручил желанья
Пустынные мои, чей солнцем торс пропах.
Вдоль низких берегов бегущий осторожно,
Потупившись, гордясь, чуть замедляя бег,
Пришедший рассказать о том, что невозможно
Помыслить на пути иных прекрасных рек.
Вдоль каменистых круч бегущий безутешно,
Вдоль грешных снов моих, сам поневоле грешный.
Бессонный, что зарю встречающий судьбу,
С восьмиконечною чужой звездой во лбу.
«Ни заботы, ни тоски…»
Ни заботы, ни тоски.
Видно, больше не близки.
Только утром пустота,
Только в полдень суета.
Только ночью – вдруг: – Не спишь?.. —
Ах да, это ветер с крыш,
Или над волнами – Дух,
Или губы мои – вслух.
Алебастровый сосуд
С осторожностью несут:
Он – дитя, семья, очаг,
Трепет бабочки в очах,
Трепет бабочки в груди,
Слепота (– Не обойди!),
Миро для желанных ног.
Бредит сердце. Близок Бог.
«Фиолетовый март…»
Фиолетовый март,
Не пьющий из целой посуды, —
“Nie wypada się martwić!” —
На что мне твои пересуды,
На рассвете белеет,
Оставлена с вечера в раковине…
О твоей по золе,
Март, рассыпаны враки вине.
К твоему ли подножью,
Из земли побожественней тех,
Тянутся бездорожьем
“Sireli!” – и бездетное: “Ariaisteh!”?
Март надтреснутой чашки,
Недочерченных кружев древес,
Тишины нараспашку,
Приходящей зачем-то с небес.
Night Club
Золотые ободы
У веселых глаз,
Скул февральской худобы
Тени напоказ,
Квас пожатий пьющая —
Ласточкой – рука,
В окнах стужа злющая;
Погоди пока.
Дворник – зверь оранжевый,
Солнце на снегу, —
Зря не взбудораживай
Черную пургу,
К водосточным желобам
Не взметай ворон,
Чутких к ветра жалобам
С четырех сторон.
Крылья, плечи вздернуты,
Острый клюв – карниз,
Со всех стен лезть, ёрничать,
Заглядеться вниз,
Гребнем, когтем сточенным
Жаться к февралю.
Чтоб химерой корчилось:
– Я?.. тебя?.. люблю?
Танцующий как солнце – на краю, —
Нет, не бокала: жизни! – ты же знаешь, —
Таким