– Я уже знаю об этом, Фрэнк, – с горечью вздохнул Уоллес. – Это просто чудовищно – триллион долларов в год!
– Да, Генри, триллион долларов в год, – сказал Рузвельт и захлопнул папку. – Ты хочешь, чтобы твои внуки жили в такой Америке? Я, например, нет. А ведь к этому нас в конечном счете приведут такие, как полковник Донован и стоящие за ним политические круги. И мы должны сделать все, чтобы им в этом помешать. Не так ли, Генри?
– О да, Фрэнк, – ответил вице-президент, – надо сделать все, и даже несколько более того. Я бы не хотел, чтобы мои внуки жили в той Америке, о которой рассказали мне люди из будущего. Это просто ад кромешный.
– Генри, – голос Рузвельта снова звучал спокойно, – мы должны внимательно разобраться в том, что нам предлагает дядюшка Джо. Удивительно, но именно этот большевик протягивает нам руку помощи.
– Дядюшка Джо, – задумчиво произнес президент Рузвельт, – на время войны предлагает нам заключить самый тесный военный союз, а после ее завершения он хочет разделить власть над миром. Но при одном лишь условии. Он хочет, чтобы мы договорились о взаимном невмешательстве во внутренние дела друг друга. Ради этого каждый из нас должен навести порядок на своем ранчо. Он – распустить Коминтерн и убрать от власти сторонников так называемой мировой революции, а мы – закрепить политику «Нового курса» и дать по рукам таким, как полковник Донован и его политические покровители.
– Фрэнк, я полагаю, что это вполне приемлемо, – кивнул Уоллес, – но ведь правильно говорится, что дьявол прячется в деталях.
– А вот деталями, – заметил Рузвельт, – придется заняться тебе, Генри. Можешь привлечь к работе госсекретаря Халла, естественно, не раскрывая ему все карты. Этот договор с Советами должен был выверен и вылизан так, чтобы в нем не было ни одной неясности и ни одного места, допускающего различные толкования. Ибо от этого зависит будущее Америки, да и всего мира. А пока… – Рузвельт посмотрел на Уоллеса, и тот вдруг понял, что перед ним сидит в инвалидной коляске смертельно уставший пожилой человек. – Генри, извини, но я хотел бы немного отдохнуть и еще раз перечитать бумаги, которые ты привез из Москвы. Генри, и тебе тоже не мешает отдохнуть. Мы с тобой славно поработали и заслужили хотя бы несколько часов покоя…
21 июня 1942 года, полдень. Москва, Кремль, кабинет Верховного Главнокомандующего
Генеральный комиссар госбезопасности, поблескивая стеклышками своего пенсне, вошел в кремлевский кабинет Верховного, держа в руках большую красную папку.
– Здравствуйте, товарищ Сталин, – поздоровался он с вождем.
– Добрый день, Лаврентий, – поприветствовал его Сталин и с интересом посмотрел на Берию, покрасневшие глаза которого свидетельствовали