Выступление в академии
Я научил своего нового приятеля, администратора нашего госпиталя Мошела, нескольким русским словам. Теперь он радостно приветствовал меня по утрам:
– Дозззвиданя!
– Нет, не «до свидания», а «здравствуй».
– О’кей, ззздразззвуй.
Мошел был человек умный и деловой, благодаря ему, все в госпитале шло быстро и толково, и его все уважали, потому что слов на ветер он не бросал. Однажды он сказал мне:
– Владимир, когда ты начнешь свою частную практику, я сделаю тебя миллионером.
Мне это обещание показалось избыточно оптимистичным:
– Спасибо, конечно, но я думаю, что миллионы – не для меня.
– Владимир, я знаю, что говорю…
Вечером на кухне я рассказал об этом Ирине. Мы посмеялись: такая возможность казалась нам невероятной. Жизнь показала, что произошло дальше.
Атмосфера некоторого начального недоверия ко мне постепенно рассеивалась. Я всегда был приветлив и шутил с медицинскими сестрами в операционной и отделениях, они относились ко мне дружелюбно. Доктора тоже признали меня своим и все больше мне доверяли. С резидентами я был, как говорится, на дружеской ноге.
– Владимир, это правда, что русские хирурги многое лечат илизаровским методом?
– Правда. Даже насморк лечат аппаратом Илизарова.
– Насморк?! Ты шутишь! Как?
– А вот так: проводят спицы через обе ноздри и зажимают их в кольце. И сопли больше не текут… – Они хохотали.
Но если отношение ко мне день ото дня менялось к лучшему, то к методу Илизарова большинство старших докторов госпиталя все еще относились настороженно. В этом сказывался традиционный в нашей профессии консерватизм мышления: большинство хирургов не любят переучиваться, всю жизнь продолжая делать то, чему научились смолоду. Они хорошо зарабатывают свои большие деньги теми операциями, которые давно и привычно делают. А методы илизаровских операций сильно отличаются от общепринятых. Но, кроме того, в нежелании применять новые методы проглядывало и недоверие к русскому изобретению. Они его просто не знали: к тому времени в американских журналах было напечатано всего несколько статей на эту тему, а русских журналов они, разумеется, не читали. И кроме Виктора Френкеля, Альфреда Гранта и еще двух-трех докторов-энтузиастов, такие операции никто не делал.
Мы с Виктором