Берия кричал во время заседаний триумвирата: «Это авантюра иностранных наймитов!»
Маленков и Хрущев сговорились и послали его в Берлин командовать подавлением восстания. Вынесли решение применить танки, подавить, не допустить восстания, действовать беспощадно. Отъезд Берии давал им возможность подготовить его устранение. С подкупающей искренностью ему говорили: «Ты молодец в таких случаях».
Берия полетел в Берлин и жестоко подавил восстание. Однако все-таки пришлось пойти на уступки берлинцам – улучшить условия жизни в Восточной Германии. Берия вернулся триумфатором, его поздравляли, а за это время все уже было подготовлено к его аресту[13].
Вечером 25 июня, накануне ареста, Жуков приказал побелить и привести в порядок камеру гарнизонной гауптвахты в бункере штаба Московского военного округа. Под утро, 26 июня 1953 года, на подходах вокруг Кремля и Лубянки были тайно расставлены три полка моторизованной Кантемировской дивизии – на случай защиты от внутренних войск. Еще один полк был введен в город, но оставлен в резерве. Частям было приказано дислоцироваться в полной тишине, не возбуждать интереса и подозрений, но находиться в полной боевой готовности. Командир дивизии не имел понятия, какая цель у задания, – он просто выполнял приказ заместителя министра обороны.
Немногочисленные москвичи, отправлявшиеся ранним утром на работу и за покупками, косились на спрятанные в глубине дворов и парков танки и транспортеры с сидящими в них солдатами. Вроде бы никакого парада не ожидается – к чему это? Они пожимали плечами и шли по своим делам.
Жуков посвятил отобранных генералов в свой план только в машине по пути в Кремль. С ним ехали Батицкий, Москаленко и Леонид Брежнев, который был тогда начальником политуправления армии.
В Кремле началось обычное заседание Президиума ЦК партии, председательствовал Маленков. Берия явился с большим портфелем, Хрущев косился на портфель – нет ли там оружия? Маленков неожиданно предложил изменить повестку дня:
– Мы должны начать с обсуждения партийного вопроса.
Хрущев встал и начал критиковать Берию, упомянул его участие в 1919 году в мусаватской контрразведывательной службе на стороне англичан. Пораженный Берия схватил Хрущева за руку и воскликнул:
– Никита, что это ты? Что ты мелешь?
– А ты слушай, – оборвал его Хрущев.
За ним с критикой Берии выступили Булганин и Молотов. И вот тут Берия, этот мастер «раскрывать» сфабрикованные им самим мнимые заговоры, не сумел оценить ситуацию, не смог почувствовать заговор против себя. Он возражал, защищаясь, но не решался действовать. Заседание шло уже более часа, Хрущев с нетерпением поглядывал на Маленкова, но тот все