Пухлый и добродушный доктор Самойлов закивал головой, тряся мясистыми щеками, заулыбался и радостно проговорил:
– Хорошая новость, очень хорошая новость. Давно пора освободить невинных людей, – но тут же слегка запнулся, быстро глянул на комиссара и добавил: – Товарищ Сталин поступил гениально, как всегда.
Мария обрадовалась и насторожилась: может, и Павла тоже освободят. Она стала с трепетом ждать какой-нибудь вести от Павла или хотя бы про Павла. Но шли месяцы, и ничего не приходило. Впрочем, была еще надежда, что он просто не знал, где они находятся, ведь связи с Москвой были на время прерваны.
Хозяйка дома Александра Ивановна дала им другую комнату, побольше и лучше. Лиля росла на попечении тети Шуры. Она вытянулась, стала более самостоятельной, ходила в больших подшитых валенках через сугробы в школу, а на обратной дороге «отоваривала» хлебные карточки – получала хлеб на маму и на себя. Она сама умела подогреть на плите приготовленную ей еду, приносила со двора охапки дров. Под руководством хозяйки она даже училась растапливать печку наколотыми сухими лучинами и старыми газетами. Хозяйка проверяла каждое ее движение:
– Ты девочка городская, а это дело непростое. Делай внимательно, чтобы не было угара.
Тетя Шура не сразу отнеслась к ней по-доброму, но потом привыкла и полюбила. Единственный ее сын Женя был на фронте, маленьких детей в доме не было. В благополучном доме строителя-десятника хранился запас всего необходимого и даже сверх того, все было припрятано в громадном буфете и в старинных кованых сундуках. В конце дня тетя Шура отпирала нижний ящик буфета и доставала оттуда большую стеклянную банку, наполненную маленькими полосатыми конфетами-подушечками, с повидлом внутри. Лиля стояла рядом, поражалась размеру банки и облизывалась – сладкое она очень любила. Тетя Шура давала ей одну, а немного погодя – и другую. После этого девочка отправлялась спать.
И почти каждый вечер, перед тем как забыться сном, Лиля вдруг стала вспоминать стихи, которые Павел читал ей, когда она была маленькая. Она слышала его голос и интонации и сама себе повторяла их. Это были стихи Пушкина, Лермонтова, Блока, Тютчева, Светлова. Все еще не понимая многих слов, она помнила их наизусть и сама себе декламировала. Как-то раз Мария услышала эту декламацию.
– Знаешь, приходи после школы к нам в госпиталь читать стихи раненым. Они будут тебе рады, им скучно в госпитале. Только не пугайся их вида и не показывай им своего испуга. Обещаешь?
И вот Лиля стала ходить в госпитальные палаты, осторожно пробираясь между тесно составленными кроватями. В тусклом свете маленьких лампочек раненые с интересом следили за девочкой с косичками.