В дни Бородина. Юлия Викторовна Маркова

дороге. А там творилось то же самое, поднятая на высоты польско-французская артиллерия подверглась с тыла уничтожающему ружейному обстрелу – и опять с опушки леса, и опять без единого дымка. Артиллерийское расчеты попытались развернуть свои пушки к лесу, но поляки-артиллеристы явно умерли раньше, чем сумели это сделать. Несколько ударов сердца – и вот из леса вышли неровные цепи тех, кто это сделал. Одетые в коричнево-зеленые мундиры, незнакомцы были почти незаметны на фоне травы и листвы. Будто это кусты вышли из леса прогуляться по лужку. Быстрым шагом солдаты неизвестной армии двигались в сторону разгромленных вражеских батарей на гребне высот.

      Но это было не все. Вслед за солдатами, которых можно было разглядеть, только зная, что они там точно есть, из лесу такой же неровной шеренгой вышли… кони. Они догнали пехотную цепь – и тут каждый из солдат вскочил в седло, оборотившись кавалеристом, и почти сразу же над неровной конной шеренгой развернулось и затрепетало знамя чистого алого оттенка. На гребне высот неизвестные солдаты снова спешились, и, более того, по-казачьи уложили своих коней на землю, укрывшись за ними как за миниатюрными редутами. И вовремя – полки Понятовского, перестреливающиеся с солдатами корпуса Тучкова, поняв, что за спиной у них происходит что-то не то, развернулись для того, чтобы решительным натиском выбить неизвестных со своих бывших позиций и снова овладеть пушками.

      Но незнакомцы не испугались. В общем-то, их можно было принять за ополченцев (которых ради экономии обмундировывали в такие же малозаметные серо-коричневые армяки и картузы), но только ополченцами от этих солдат и не пахло. Сам с двенадцати лет находившийся на службе, Кутузов понимал – для того, чтобы ТАК овладеть воинским искусством, этому надо посвятить всю жизнь.

      Тем временем поляки, прошагав половину расстояния, отделяющего их от высот, вдруг начали падать, как росистая трава на утреннем лугу, подрезаемая косой. И только несколько мгновений спустя сквозь шум битвы до Ставки донесся раскатистый и звонкий голос этой «косы смерти», к которой тут же присоединились ее товарки: «тра-та-та-та-та!»

      В двухстах шагах от позиций залегших незнакомцев громоздился вал из людских тел, убиваемых с безжалостной ловкостью. Поляки отхлынули было назад, но там находились позиции русских гренадер из 1-й сводно-гренадерской дивизии. Тоже верная смерть, если дойдет до рукопашной. Поставленные в два огня польские жолнежи кинулись на север, по большому кругу обходя утицкие высоты. Беспрерывное татаканье стихло (или его снова заглушили звуки обычной битвы), и Кутузову оставалось только гадать о том, что это было, и кто этот дерзкий смельчак, который, не объявляя своих намерений, умудрился разгромить корпус Понятовского и преизрядно ощипать вестфальцев.

      – Паисий Сергеевич, – обратился он к генералу Кайсарову, – распорядитесь, пожалуйста, чтобы в эту Утицу послали парламентера в штаб-офицерских чинах и потолковее. Думаю, что нам предстоит узнать