Каким же образом в бургундской историографии аргументировались (или комментировались) претензии герцогов Бургундских на равный статус с французским королем и императором Священной Римской империи и на верховную власть в собственных владениях?
Подобная задача всегда вставала перед молодыми политическими образованиями, претендовавшими на независимость. Поэтому многие положения в концепциях бургундских мыслителей часто не отличались оригинальностью. Напротив, они отражали общий путь, который должно было пройти в своем становлении европейское государство, вынужденное поначалу противостоять универсалистским притязаниям Священной Римской империи и папства.
Одной из важнейших задач являлась разработка стройной концепции власти государя. Поэтому политические идеи бургундских мыслителей (государственных деятелей и хронистов) развивались во многом в традиционном русле: главным стало обоснование укрепления власти монарха и расширения его полномочий. Одной из характерных особенностей было стремление показать независимость герцога от любой другой власти, будь то власть сюзерена – французского короля, императора или высшая духовная власть в лице папы римского. Несомненно, генерируя те или иные идеи, они в определенной степени выполняли заказ, однако не только герцога, но и других политических сил. Герцоги также участвовали в этом процессе, задавая тон и направление развитию политической мысли. Однако, как часто бывает, сами идеи во многом опережали ту действительность, в которой происходило их зарождение. Не являлось исключением и Бургундское государство, ибо притязания его правителей не соответствовали тому уровню государственного и институционального развития, который бы позволил реализовать их.
Любопытно было бы рассмотреть реакцию бургундских историков на выработанную самими герцогами и их ближайшим окружением концепцию власти государя. В процессе ее становления решающую роль, как кажется, сыграли Карл Смелый и его канцлер Гийом Югоне[120]. Апеллируя к античным философам, римскому праву и средневековым мыслителям (в первую очередь, к Эгидию Римскому), они отстаивали идею верховной власти герцога Бургундского, призванного Богом обеспечить благо всех своих подданных[121].
В своих сочинениях бургундские хронисты в основном придерживаются распространенного в средневековой историографии догмата о провиденциальной обусловленности движения истории, концепции, согласно которой общественное развитие представлялось в виде выражения Божьей воли. Вкупе