– Удобная позиция. Лучшая защита – нападение. Он ещё немного так поизголяется, так ты у него ещё и первая прощения просить будешь. Я тебя знаю!
– Да я уже на всё готова, чтоб только пытку эту прекратить. Такое состояние, как будто стая грязных гиен непрерывно грызёт оголённое живое сердце! Но ужаснее всего осознавать, что как только это издевательство прекратится и всё вроде бы устаканится, он тут же повторит финт заново. Лучше бы меня живой в землю зарыл, чем так-то…
– Ты меня конечно, Олюшка, извини только зря ты так щедро здоровье своё и жизнь тратишь на зверушку эту блядовитую. Тебе надо срочно ему рога наставить! Вы будете квиты, и всё изменится. Тогда он оценит, когда его же салом по мусалам. Мужики такие вещи на подсознательном уровне чуют!
Дни стояли на удивление тёплые, будто и не октябрь вовсе, а ласковое бабье лето. Оля и Нонка курили в укромном закутке двора, прозванном за исключительную безлюдность и крохотные размеры: «любимый аппендикс». Почти слившись с густыми зарослями шиповника, девушки сиюминутно озабоченно оглядывались и пристально всматривались в любого прохожего. Не ученик ли? Вдруг, чей родитель? А мы тут дымим – это неприлично! Заложат с потрохами Гарпине. Или, ещё чего хуже, начнут вопить из-за угла бессердечные малявки: «А историчка с русичкой ку-уу-урят!» От каждого шороха подруги машинально прятали руку с сигаретой за спину.
– Знаешь, Нон, я бы вот сейчас напилась бы вусмерть. Чтоб не видеть этого поганого мира! Чтобы мордой в грязь!
– И сгинуть там, на дне колодца, как в Бермудах навсегда?!
– Ну, что-то типп-того…
– Не-а, я завтра с восьми, потом вся первая смена: от звонка до звонка! Да с деньгами хронический напряг. Но вот лекарственный читок мимоходом раздавить – не откажусс-ся!
– А где? Чего прям здесь что-ли, на улице?
– Надо подумать…
– Чего думать на самую занюханую забегаловку у нас деньгов – нэма! Забыла, что мы опущены ниже плинтуса. Солдатам в самоволке, зэкам в бегах и училкам на привязи здесь вот самое подходящее место для банкета!
– Не кипятитесь уважаемый историк-правовед, даже стоя на самой низкой ступеньке социальной лестницы, можно оставаться человеком, – Нонка брезгливо обвела глазами заплеванный уют «аппендикса» и неожиданно резко затараторила, – Мы не чужды духу здорового авантюризма! Вы песен хотите? – Их есть у меня! Только не сопротивляйся, душа моя!
Две порядочные интеллигентные дамы зашли в престижный бутик модной женской одежды. Придирчиво выбирали блузки, юбки, брюки. Деловито советовались с услужливыми продавщицами. Нагрузившись ворохом дорогой одежды, уединились в примерочной.
Как только Оля задёрнула за собой тяжёлые шторы, Нонка, скинув тряпки на стул, молниеносно достала «пузырь». «Банкет» состоял из яблока, поделённого пилочкой для ногтей, и шоколадки. Иногда для отвода глаз Нонка нарочито громко кричала в сторону зала что-нибудь в духе: «Ой, как тебе идёт этот фасон, – или, – Нет, котик, это определённо