Вдруг дверь открывается дверь и на кухню заходит мужчина. Он подходит к холодильнику, достает оттуда молоко и ставит его на стол. Он не обращает на меня никакого внимания. Значит, он меня не видит? Но почему? Значит, я действительно умерла? Не знаю. Но мужчина продолжает, не обращая на меня внимание. Он открывает дверцу мойки и достает оттуда какое-то сильное чистящее средство, кажется. Наверное, собирается что-то мыть. Но я ошибаюсь. Вместо этого он открывает бутыль с молоком и наливает туда это средство. Зачем? Что он хочет? Неужели он собирается отравить свою семью? Нет. Не может быть. После всех манипуляций, он ставит средство обратно в мойку, а молоко в холодильник. И уходит. Надо вылить молоко. Я захожу внутрь и бегу к холодильнику. Хватаюсь за ручку – но рука проходит сквозь нее. Я пробую снова и снова – не результат тот же. Я не могу этого сделать.
Тут на кухню заходит семья. Сначала заходит женщина, темноволосая, кареглазая, красивая. За ней заходит девочка лет пяти-шести. У нее в руках плюшевый зайчик. Последним заходит тот самый мужчина. Он улыбается, но взгляд его полон грусти и решительности.
Все усаживаются за стол, кроме мамы. Он подходит к плите, выключает ее и накладывает еду. Расставляет тарелки на столе, затем она направляется к холодильнику.
– Нет! – кричу я. Но меня никто не слышит.
Мама открывает холодильник, достает оттуда молоко и идет к столу.
– Нет, не надо. Нельзя! Оно отравлено! – пытаюсь я докричаться. – Пожалуйста! Не наливай его! – я кричу так громко, как только могу.
Но она продолжает, она наливает каждому молоко. Затем и она садится за стол.
– Молоко не вкусно пахнет. – вдруг говорит девочка. Надежда вновь воспылала во мне.
– Не придумывай. Нормально оно пахнет. Тебе всегда что-то да не так. То пахнет не так, но выглядит противно. Вспомни, как ты не хотела есть сырный суп, но он же оказался вкусным.
– Нет, послушайте ее. – говорю я обращаясь к ее маме. Но все без толку. Что же мне сделать? Я снова пытаюсь рукой выхватить эти стаканы – он рука проходит сквозь них.
– За нашу семью. – вдруг говорит глава семейства подняв свой бокал с молоком.
– За нас. – повторяет за ним его жена. Девочка тоже поднимает бокал. И затем они подносят бокалы к губам.
– Нет! Нет! Не надо! – я кричу так сильно, что срываю голос и больше не могу вымолвить и слова.
Но они все равно его пьют. Залпом. Все до последней капли. Все кроме девочки.
– Фу! – говорит девочка и начинает отплевываться. – Я не буду это пить.
Папа берет ее стакан и подносит к ее рту.
– Надо.
– Нет. Я не хочу. Оно не вкусное. – повторяет девочка.
– Я сказал пей! – говорит отец. Он очень сильно нервничает. Его начинает трясти.
– Но оно, правда, ужасное на вкус. Может просроченное или бракованное? – вдруг говорит его жена.
– Нет. Доченька, пожалуйста, выпей его. – говорит он, а у самого дрожит