Мне снился маленький лесок, а поблизости находился большой пляж, солнце стояло еще высоко и своими лучами грело мои мягкие волосы. Я был мальчишкой лет четырнадцати и радостно побежал в сторону моря, перебирая маленькими ножками могучий, золотисто-горячий песок, но меня схватил за руку какой-то мужчина и повёл к себе. Позже я понял, что этим мужчиной оказался мой отец, который умер как раз, когда мне было четырнадцать лет. Папа взял меня на руки, я повернул голову в сторону моря и наблюдал, как от меня быстро отдаляется большое, серебристое море. Слышал звон чаек и непрекращающийся шум волн. Вода билась о камни на краю берега, и мне захотелось вырваться из объятий отца и убежать, но он силой отволок меня в какую-то черную комнату, усадил на стул и запер дверь. В этой комнате почувствовал страх, появилось ощущение, будто меня предали. Почему самый дорогой человек забрал меня от моря и оставил здесь в полном одиночестве? Куда он делся и что мне вообще делать? Я не мог подняться и дать себе ответ на эти вопросы, поэтому начал кричать. Я не понимал, от чего кричу – от боли, от обиды или ярости, но я кричал так, что этот крик дошёл к солнцу, к богу, но к сожалению, не к моему отцу. Полностью осознав, я поднял голову вверх и закричал что есть мочи: «Отец, вернись, отец!»
Внезапно глаза открылись и позже оказалось, что на мокром асфальте я провёл больше двух часов, а не несколько минут, как показалось изначально. Уже через десять минут вызывал такси, кое-как складывал велосипед в багажник и почти сразу приехал к Вове. Впервые за долгое время он жутко обматерил меня и приказал разбирать коробки в подсобке, а пока я их разбирал, мне несколько раз звонила моя Маша, но я был в таком убитом состоянии, что не хотел даже поднимать трубку. Из-за работы, которой меня наградил Вова, я не успел принять брамадол, чтобы успокоить свои нервы. После двух часов мучений он подошёл ко мне вплотную и крикнул басом:
«Какого черта тебя так долго носило? Я звонил тебе пятнадцать раз! Пятнадцать раз, Саша!». Он был в сущей ярости. Я никогда не видел его таким.
Свет от люминесцентной лампы помог лучше разглядеть его уродливое, красное от ярости лицо. Длинные жирные волосы свисали на бок, словно грязное полотенце. Мерзкие маленькие усики болтались под носом каждый раз, когда он пытался что-то говорить. Вонь из его рта вызывала рвотные позывы, и если бы я за всё это время хоть что-нибудь съел, то содержимое моего желудка растеклось бы по его длинному, худощавому лицу.
– Вчера я был у бывшей Маши, она передавала мне свои вещи, – тихо промямлил я.
– Я тебе в сотый, а значит уже в последний раз, говорю, – он будто бы не услышал моих объяснений, – будешь пропадать дальше, и я перестану